Winds of change will winds of fortune bring (c)
Кое-где могут быть хронологические неточности - какие-то события я не вполне точно отследила на игре по времени, часть неточно запомнила, так что могла что-то переставить местами. Надеюсь, меня простят)
Отчёт персонажа с ремарками игрока. Очень много букв
Лионель уже три года Зимний Излом проводил где угодно, но не дома. 385-й год не стал исключением, но семейство Савиньяк неожиданно собралось вдали от родных мест - в затерянной бергерской деревне Раукехаркен с лёгкой руки Мишеля Эпинэ, которого пригласил на праздник сослуживец-бергер. Концепцию вечера в какой-то момент я сформулировал следующим образом: Ганс Карспайг пригласил на Зимний Излом соседок и сослуживца. Сослуживец притащил с собой старшего брата и маршала с женой, сыновьями и оруженосцем. А для полного счастья Леворукий принёс троих гаунау. Вечер удался!
Лионель был очень рад возможности провести самую длинную ночь года вместе с близнецом и обоими родителями - впервые за долгое время. Омрачить веселье мог только тот досадный факт, что буквально накануне праздника теньент Лэкдеми неудачно прогулялся в горах при ярком солнце. Отражённый от снега свет оказался действительно слепящим, и на праздник Ли приехал с плотно завязанными глазами - смотреть на свет было больно. Это былло очень досадно - после без малого трёх лет на севере допустить такую оплошность! - и совершенно некстати - чувствовать себя беспомощным, пусть и кратковременно, было само по себе неприятно, но во время праздника в особенности.
Закатные твари, Лионель Савиньяк не привык наступал дамам на подолы платьев и не знать, куда поставить недопитый бокал!
Хозяева дома - Ганс, приятель Мишеля, и его юная сестра Эльза - приняли гостей радушно и тепло. Лионелю до сих пор не доводилось встречать Излом с бергерами, во всяком случае, не доводилось сталкиваться с большинством бергерских традиций этой ночи, поэтому ему стало особенно интересно, когда хозяйка предложила всем гостям поучаствовать в гадании.
Вскоре после того, как всех пригласили к столу, произошла неожиданность: в доме появились ещё трое гостей. Хозяева утверждали, что никого больше не ждали, и были весьма удивлены появлением незнакомцев, которых почти случайно впустил в дом Арсен Эпинэ. Всеобщее удивление переросло в глубокое недоумение, когда выяснилось, что незваные гости - гаунау. Господа представились как супруги Гюнтер и Хельга Гюнц и их кузен Ингвар. Без титулов или чинов. Гости утверждали, что возвращались с охоты, когда их закружила метель, и после полутора часов скачки они оказались в неизвестном месте, пошли на огни ближайшего поселения и вышли к дому Карспайгов.
Лионель едва ли поверил хоть одному слову из этого рассказа. К тому же, его насторожило присутствие в одном доме гаунау и бергеров. Лэкдеми не исключал, что открой дверь чужакам Ганс, он бы попросту не пустил их на порог. Однако выгнать людей, уже вошедших в дом, в изломную ночь, очевидно, было слишком непринято. Это пересилило даже вековую ненависть агмов к варитам. А сбившимся с дороги гаунау было больше некуда деваться - бродить в ночь Излома считается дурной приметой даже в Талиге, а северяне придают куда большее значение древним поверьям и суевериям.
Близнецы подошли побеседовать с незнакомцами. Они были вполне любезны, но Лионель отметил, что гости проявляли немалый интерес к собеседникам, их семье, жизни, но не стремились рассказывать о себе, уклоняясь даже от прямых вопросов. Ли это насторожило ещё сильнее. Но это по-прежнему не было поводом портить праздничный вечер.
На первый же танец (официальный бранль - провести этот танец можно даже с закрытыми глазами - Ли пригласил таинственную незнакомку. Та отклонила приглашение, сославшись на усталость. Это могло быть как правдой, так и простым нежеланием танцевать в чужом доме. В любом случае, настаивать Лионель счёл невежливым. Однако Мишель оказался настойчивее и всё же убедил даму присоединиться к танцам, после чего ей оставалось лишь принять первое приглашение. К сожалению, большинство прочих танцев старшему сыну маршала пришлось пропустить - сложно провести даму, когда не видишь, куда ты её ведёшь. А там была такая очаровательная юная Хельга Ланге... Оба юных Савиньяка весьма заинтересовались этой особой. Эмиль даже подбил брата на пари, которые Ли не любил в принципе. Сэ утверждал, что до отъездаего ждёт "небольшое завоевание". Лэкдеми пожелал оспорить это утверждение, подразумевая, что сие "завоевание" предстоит ему, но не произнеся этого вслух. Пари заключено всё-таки было, когда проходивший мимо Альберт Ноймаринен, которому Эмиль пожаловался на то, что его брат "превращается в бергера", предложил близнецам поспорить на новые пистолеты. Ли подумал, что пистолеты - вещь полезная для любого из них, и всё же согласился на спор.
Во время одного из танцев, который Лионель был вынужден пропустить, к сыну подошёл маршал Арно и заговорил о гаунаских незнакомцах. Он поручил близнецам приглядывать за стойкой с оружием, а заодно сказал, что узнал одного из гостей - он видел его в личной охране Хайнриха. Ли поделился с отцом своими подозрениями. "Разумеется, ни одному офицеру королевской гвардии Гаунау не запрещается охотиться в канун Зимнего Излома у границы Бергмарк, - заметил он, - но за полтора часа оказаться довольно далеко по другую сторону этой границы - по меньшей мере, странно". Отец полностью поддержал подозрения сына и добавил, что скорее всего чужаки назвались не своими именами. На этом Ли поделился своими наблюдениями о неразговорчивости гостей, что выглядело вполне закономерно для людей, скрывающих свои имена, а также тем, что хозяева, несмотря ни на что, терпят присутствие кровников в своём доме. Маршал посоветовал попытаться разговорить кого-нибудь из бергеров и выяснить, что же всё-таки такого в этой ночи. Лионель собирался уболтать Хельгу, но, увы, так этого и не сделал. Попутно отец и сын немного поговорили о танцах - даже не видя, Лэкдеми заметил, что танцующие несколько спутали ряды (отсутствие ладушек в нужном месте в "Весёлом парне" легко заметно на слух, о да)). Лионель со вздохом посетовал на свою неосмотрительность, приведшую к столь неудачной прогулке в горах. "Будет тебе уроком на будущее", - наставительно сказал граф. "Разумеется. Теперь я точно знаю, насколько коварен снег в солнечную погоду", - согласился Лэкдеми. В этот момент маршал очень резко перешёл с "Вы" на "ты", и это было очень атмосферно. Вообще весь этот разговор был каким-то очень правильным и с чётким разделением между "маршал - теньент" и "отец - сын". "А сейчас просто смирись", - посоветовал отец. "Вы знаете, отец, это не в моём характере", - развёл руками сын. "В некоторых ситуациях это единственное, что остаётся, - пожал плечами маршал. - Представь, что ты командуешь отрядом, а против тебя - полк Дриксен. Ты же не пойдёшь в атаку?" - "Разумеется, нет, это самоубийство. Разве что мой отряд прикрывает отход целой армии и мне нужно любой ценой отвлечь противника на себя. Впрочем, бывают позиции, на которых один отряд может сдерживать и несколько полков". - "И всё же, атаковать в такой ситуации значит потерять лишних людей", - напомнил маршал азы стратегии. "Безусловно, - не стал спорить с очевидным теньент. - Впрочем, если это отряд марагонцев, самым разумным решением было бы увести его подальше". - "О, марагонцы..." - многозначительно вздохнул маршал. В этот момент танец окончился, и разговор пришлось прервать. К сожалению. И возобновить его не удалось, к ещё большему сожалению.
Бергерское гадание заключалось в том, что нужно было наугад достать цветной камешек из свежего снега, набранного на закате. Ли вытащил лунный камень - по толкованию Эльзы, это означало жизнь в иллюзиях и неверное представление о жизни. Честно говоря, такое предсказание Лионеля немало удивило. Впрочем, большого значения гаданию Савиньяк не придал.
Поучаствовать в гадании пригласили даже незваных гостей. Похоже, ночь Излома для бергеров значила действительно очень многое. Больше, чем вековая вражда.
Вскоре после этого отец сказал, что в эту ночь в этом месте можно было увидеть редкое небесное явление - слияние пяти блуждающих звёзд. Должно быть, это было красиво. Лионелю было очень жаль, что он этого не видел.
Перед этим Эмиль подбил брата и Альберта повалять в сугробе маршала. Маршала в итоге уронил Альберт в одиночку. "И кто же был зачинщиком этого безобразия?" - строго вопросил маршал, поднимаясь из сугроба. Как он заметил после игры, "или самый бесшабашный, или самый хитрый".
А потом близнецы с упоением пытались завалить в снег друг друга. Итогом пятиминутной борьбы стала боевая ничья и непомятый сугроб. После чего обоих по очереди завалили родители. Вдвоём. И это было нечестно. Потому что сопротивляться матушке ни один из теньентов не смог. Ли откровенно поддался. После чего Эмиль уложил в снег отца, а затем подержал его для старшего брата, который в силу обстоятельств не мог его просто догнать. "Я буду сопротивляться!!!" - воскликнул маршал, однако сопротивление было быстро сломлено. Вообще у маршала было немного шансов по жизни в силу разницы в комплекции. Поэтому сопротивлялся он недолго, а в сугроб лёг успешно.
Довольные, хоть и в промокших плащах, все вернулись в дом к разожжённому камину. Наличие пожизневого камина, в котором потрескивали дрова, было невероятно в тему. Вскоре после этого близнецам пришла в голову замечательная идея поменяться камзолами и разыграть юную Хельгу, которая несколько раз отметила, какие они одинаковые. Увы, мы провозились очень долго, потому что на этом моменте мне потребовалась срочная перебинтовка. С привлечением к процессу батюшки. Наверное, что-то мы при этом пропустили.
Возвращение двух Савиньяков с завязанными глазами не прошло незамеченным. Самым главным было двигаться так, чтобы было как можно менее заметно, кто кого ведёт. К сожалению, маскарад пришлось прекратить довольно быстро: маршал предложил молодым офицерам старую стратегическую игру, отказываться от которой никто не собирался. Поиграть, правда, так толком не удалось - очень уж долго бравые талигойцы, защищавшие Южную Марагону (Арсен Эпинэ и Ганс Карспайг) расставляли войска, чему способствовали два небольших столотрясения. В результате вторгшиеся в Марагону войска Дриксен Савиньякам (во главе с матушкой) пришлось переставлять тоже трижды. Когда же войска на карте наконец были выстроены, был предложен перерыв на танцы и светские беседы.
Во время очередного танца Лионель вновь подошёл к гаунаским гостям, чтобы возобновить прерванный разговор и всё же попытаться хотя бы немного их разговорить, например, расспросить о том, чем примечательна Изломная ночь. Господин Гюнц охотно поддержал беседу и принялся рассказывать гаунаскую легенду о Деве Гор, которая влюбляет в себя неосторожных путников и постепенно замораживает их сердце. Когда танец окончился, гость повторил свой рассказ уже для всех, чем немало смутил баронессу Ланге, соседку Карспайгов, которая отметила, что бергеры не произносят имя Девы в доме, потому что это может призвать её.
Примерно в это время или чуть раньше хозяйка дома почувствовала себя дурно и была вынуждена покинуть гостей и уйти к себе. Вскоре странно почувствовал себя и Гюнц, у которого вдруг отнялись ноги. Маршал отметил, что в этот вечер был ещё один человек, у которого были похожие симптомы, но потом всё как будто прошло. Как выяснилось чуть позже, этим пострадавшим был Альберт Ноймаринен, который весь вечер, с самого появления гаунау, чувствовал какое-то беспокойство и вообще был сам не свой. Творилось что-то неясное. Лионель первым делом подумал о яде. Очевидно, маршал подумал о том же, поскольку начал расспрашивать Гюнца, что он пил и ел. Никаких следов найти не удалось, но кто-то отметил, что Альберт начал вести себя странно вскоре после того, как в доме появились незваные гости. Те осведомились, означает ли это, что их подозревают в происходящем. Талигойцы вновь припомнили очень странный рассказ приезжих о якобы приведшей их сюда метели. То, что они говорили, выглядело крайне неправдоподобно, причём не только само их путешествие (в Зимнюю Охоту Лионель так до конца и не поверил), но и "долг службы", на который господа непрестанно ссылались. Мишель Эпинэ во всеуслышание заявил, что видел Гюнца, когда сопровождал маршала на переговоры с Хайнрихом Гаунау. Тут господам пришлось признать, что они назвались чужими именами. Они продолжали настаивать, что состояли в родстве и что дама являлась супругой Гюнтера, но фамилия их была другой (настоящую я не запомнила по жизни). Он был полковником личной гвардии Хайнриха Гаунау, а его кузен и сослуживец - её же капитаном. Они утверждали, что выполняют свой долг, который никоим образом не касается Талига, во что было трудно поверить. Видя неверие окружающих, полковник, недомогание которого прошло столь же быстро, как и началось, попросил у маршала разговора наедине. Пока господа отсутствовали, разговор продолжил Ингвар, причём в весьма вызывающем тоне. Лионель раза два или три подавлял в себе желание встать и пройти к стойке с оружием. Удерживало его то, что в ночь Излома бергеры считают недопустимым обнажать оружие и проливать кровь, и то, что в своём нынешнем состоянии он был нелучшим бойцом. Но ещё немного, и Лэкдеми предложил бы господину капитану встретиться через несколько дней. Тем временем разговор пошёл по кругу. За вечер пострадали Эльза, Альберт и гаунаский полковник. Все пытались найти связь между этими тремя людьми и тем, что они делали. Баронесса Ланге упомянула о болезни, приведшей к смерти матери Карспайгов. Графиня Савиньяк попросила позвать Ганса и расспросить его об этом, если он согласится говорить на эту тему. Тем временем графиня заметила удивительное хладнокровие и спокойствие гостя, который, к тому же, вёл себя возмутительно, чего не мог не понимать. Она решилась на отчаянный поступок, чтобы проверить, всё ли с ним в порядке. Для этого она попросила у Арсена, стоявшего возле оружия, шпагу, спрятала её в юбках, подбежала к гаунаской даме и приставила клинок к её горлу. Все ахнули, гостья перепугалась и попыталась отвести шпагу рукой, и только её спутник не шелохнулся и даже не моргнул. Это уже было вовсе странно. Офицер королевской гвардии совершенно спокойно наблюдает, как к горлу женщины, которую он сопровождает, приставляют боевое оружие, пусть даже это делает другая женщина - нонсенс! Даже слова других гаунау о том, что их спутник всегда отличался хладнокровием, всякому хладнокровию есть предел. поверить же в то, что гвардейский капитан растерялся в подобной ситуации, было немногим легче.
Оставив удивительное хладнокровие гаунау в стороне, присутствующие вернулись к семейным делам Карспайгов. Ганс рассказал, что его дед по матери, а затем мать умерли от странной болезни, которой никто не мог дать объяснения. Он подозревал, что теперь жертвой этой болезни стала и его сестра, с которой происходило странное уже не первый день и не первый месяц. Было заметно, что говорить об этом Гансу не слишком приятно, тем более при чужаках, настроенных отнюдь не дружественно, однако он всё же отвечал на вопросы своих гостей, понимая, что это может помочь всем понять, что же происходит. Маршал высказал опасение, что те, кого коснулась странная болезнь, могут передать её теперь своим потомкам, что не добавило спокойствия.
Тут кто-то сказал, что у баронессы Ланге было видение: она видела свою дочь мёртвой, причём по вине кого-то из гаунау. К счастью, юная Хельга была в порядке, у неё только немного кружилась голова. Однако её мать была крайне обеспокоена и стала ещё более враждебной по отношению к гаунау, что, впрочем, никого не удивило. Болезнь скосила и Ганса, и он был вынужден уйти к себе, оставив гостей.
Теперь уже никто не находил логических объяснений происходящему, оставалось лишь списать если не всё, то значительную часть на действие каких-то таинственных и непонятных сил, которые не затронули уже представителей только двух семейств - Эпинэ и Савиньяков (это наблюдение подсознательно насторожило Ли. А уж как игрока насторожило! До полной уверенности, что сейчас будет лажа). Возник вопрос, как с ними бороться. Кто-то сказал, что нужно зажечь четыре свечи. Близнецы вспомнили старый заговор о Скалах, Ветрах, Волнах и Молниях, который слышали ещё в детстве в Эпинэ. Альберт отказался зажигать свечу и читать заговор, маршал не стал настаивать. В результате свечи зажгли Арсен Эпинэ, маршал Арно, Эмиль и Лионель. Едва лишь прозвучали последние слова заговора, послышался шум падающих тел. По возгласам присутствующих Ли понял, что Мишель и Арлетта упали в обморок. Первым его желанием было броситься к матери, но он опасался сбить одну из стоящих на полу свечей. Когда они с Эмилем подбежали к графине, та уже пришла в себя и спрашивала у мужа "кто эти люди?", явно не узнавая случайных гостей вечера. Стало ясно, что и графиня, и Мишель не помнят ничего из событий вечера. Последним, что они помнили, был приезд в дом Карспайгов незадолго до заката. Где-то с этого момента меня накрыло-таки полноценным эмоциональным, а не логико-техническим, вролингом и начало мелко колотить. Отпустило только после конца игры и бокала вина. Маршал оставил с матерью Лионеля. В это время что-то необъяснимое начало твориться с Альбертом. Он начал метаться, кричать, чтобы потушили свечи и рваться вон из комнаты. Эмиль с трудом удержал однокорытника и затащил его в квадрат свечей. Альберт начал кричать, биться и вырываться, удерживали его уже несколько человек. В конце концов маршальского оруженосца оглушили. Всё это время Ли стоял рядом с матерью, судорожно вцепившейся в руку сына, и силился понять, что происходит. Ему было крайне тревожно за мать, хотя та утверждала, что чувствует себя хорошо (но было очевидно, что ей страшно), в то же время его волновало происходящее с другом, которому от зажжённых свечей стало резко хуже. Что делать дальше, никто не представлял. Очнувшись, Альберт вновь начал метаться, вырвался за пределы квадрата свечей, выбежал из комнаты и пытался выйти из дома, но его удержали, вернули обратно и были вынуждены вновь оглушить. Для верности его связали, опасаясь, что третий удар по голове может стать последним.
Проблема Альберта стала главной темой разговора, тем более что многие опасались, что то, что вселилось в него, может перекинуться на кого-то ещё. Что делать, никто не знал. Подождать конца ночи и понадеяться, что с рассветом одержимость Ноймаринена пройдёт? А если на следующую ночь всё повторится? Дать ему выйти из дома и проследить, что он станет делать? Это можно было оставить как самый крайний вариант. Наконец, баронесса Ланге вспомнила старое поверье, что "сильнее огня только кровь... сильная кровь". Талигойцы предположили, что под "сильной кровью" могут подразумеваться те, кого при Раканах называли Повелителями стихий и их вассалы. Из присутствующих к таковым относились двое Эпинэ и трое Савиньяков. Тут Эмиль вскочил, схватил шпагу и кинулся к заключённому в контур свечей связанному Альберту. Если бы Лионель мог это видеть, он бы перехватил брата, когда тот возвращался от стойки с оружием, и потребовал объяснить, что он собирается делать. К сожалению, сделать этого он не успел, поскольку не увидел, что делает близнец, только услышал возгласы отца и матери, пытавшихся остановить Сэ. Тот просил, чтобы его подержали на случай, если овладевшая Ноймариненом сущность перекинется на него. Услышав это заявление, Лионель вскочил, готовый в случае необходимости своими руками удерживать брата, даже рискуя задеть расставленные по полу свечи - вдобавок к обмороку матери и одержимости друга не хватало только возможных проблем с близнецом. К счастью, Эмиль внял словам родителей и не стал поить однокорытника своей кровью, как собирался. И слава Леворукому, что не стал, как выяснилось потом из комментариев мастера. Кто-то предложил смешать "сильную кровь" с кровью Альберта. В момент ритуала, который в результате проводил отец, все присутствующие вошли в квадрат свечей, надеясь на хоть какую-то его защиту. К счастью, ритуал возымел действие: Альберт пришёл в себя и перестал рваться из дома.
Матушка проведала Ганса и Эльзу и сообщила, что им явно стало лучше и они мирно спят. Всё встало на свои места. Хотя этот Излом его участники вряд ли скоро забудут.
Пара фишек и заметок игрокаТо, что не вписалось в игровой отчёт.
Начало игры. Народ потихонечку стекается в гостиную. Мы, как воспитанные вьюноши, честно встаём, когда дамы входят или выходят из комнаты. В какой-то момент нас это задалбывает, потому что дамы попросту снуют туда-сюда. Но игнорировать этот факт не позволяет вбитый этикет. Умудрённый опытом Мишель отмечает, что проще вообще не садиться. Через некоторое время мы с ним согласились и присоединились к нему около шкафа. Вскоре вдоль этого несчастного шкафа выстроились все шестеро наличных молодых людей.
Маршал вошёл, поглядел на эту картину.
- Вы б уже или по росту, или по званию выстроились, - задумчиво.
Решили по званию и вытолкали Арсена в самый край (картина "пятеро теньентов и один полковник). Маршал подошёл к оруженосцу:
- Живот втянуть, плечи расправить!
Все прочие немедленно подровнялись сами и вытянулись по струнке. Маршал вышел, вернулся, полюбовался пару секунд этой картиной.
- Вольно!
Тут вошла матушка, узрела строй вдоль шкафа:
- Арно, это что, парад?
***
После прогулки на улицу, поваляшек в снегу и надевания-снимания облегающей кофты под рубашку у меня окончательно полетела утяжка, намотанная перед игрой Фельтином и честно продержавшаяся около шести часов. Ло, у которой была сходная проблема, попыталась меня перемотать, но не слишком успешно - оно начало опять разъезжаться ещё прежде, чем я успела застегнуть ррубашку. "Нет, так дело не пойдёт, - постановил я. - Арсен, сделай доброе дело, призови нашего батюшку. Или матушку. В общем, кого первого встретишь!"
Проходит пара минут, раздаются шаги на лестнице и маршальский окрик:
- Сыновья-а! Кому тут помощь требовалась?
- Мы здесь! Отец, забинтуйте Вашего сына, а то он слишком похож на дочь! Меня уже попытался замотать Арсен, но не слишком удачно...
- Потому что, - наставительно произнёс маршал, методично нарезая вокруг меня круги, - надо аккуратно, а не с места в карьер, как это делает Эпинэ.
***
Между разговором о Деве Гор и допросом гостей с прижиманием их к стенке беседа коснулась вопроса чувств, долга и прочего. Уже не помню точно ситуацию, поэтому не внесла в отчёт (да и не столь сюжетно оно было).
Гюнтер: ну чувства могут быть разными. Вот скажите, маршал, рядом с Вами - что это? (имея в виду преданный взгляд сидящего рядом Альберта)
Арно: это - мой оруженосец.
Именные благодарностиВначале скажу ещё раз общий итог: прекрасны были абсолютно все, в результате от игры и от поездки в целом остался чистый незамутнённый позитив. И это невыразимо прекрасно!
Фельтин. Маршал Арно. Отец. Вы были прекрасны, хотя меня временами преледовало ощущение, что маршал Савиньяк был чуточку Придд, хотя вот матушка утверждает, что я не прав. Возможно, дело в том, что батюшка не первое десятилетие проводит на севере и несколько переобщалс с бергерами, ну и во всём виноваты гаунау, которые не дали маршалу расслабиться
). В общем, маршал был суров. Спасибо за разговор во время танцев, весёлые поваляшки в снегу и пожизнёвую помощь сам-знаешь-с-чем))). Очень жаль, что так и не поиграли стратегичку, оно теперь жрёт мне мозг по жизни!
Этель. Матушка. Лионель был очень рад видеть Арлетту. И матушка была такая матушка! Ну, ты знаешь, я не буду повторяться)) В тебя невозможно было не верить. Когда мать упала в обморок после чтения заговора, Ли стало очень стрёмно, хотя он и успокоился достаточно быстро. Спасибо за два танца, главнокомандоване, пусть и не развившееся в полноценное сражение, и просто за то, что у нас такая матушка. И отдельное огроменное спасибище мастеру за восхитительную организацию этого безобразия. В кои веки на кэртиановке мистика была большей частью авторская и при этом целостная и вменяемо оттехниченная и в достаточной мере прогруженная игрокам заранее. Ура!)
Дари. Эмиль. Близнец. Ну, ты уж точно всё знаешь)) Ты вообще герой, потому что несмотря на головную боль по жизни Эиль был такой настоящий! Где-то после первого получаса игры, который всегда уходит на раскачку, и первого танца, модус Эмиля явно включился и не выключался до самого конца игры. У меня был замечательно живой и родной брат, которого я уже был готов хватать за шкирку, наплевав на риск сбить свечу (даже по жизни), потому что был не готов рисковать ещё и им - ситуация была не настолько критической. Спасибо за то, что ты у меня такой Эмиль))) И да, братец, с тебя новые пистолеты!
Манелька. Мишель. Младший Эпинэ был прекрасен в своей бесшабашности. В него верилось, его действительно нельзя было не любить. Спасибо за плодотворное общение с музыкантами и недавание присутствующим заскучать)). Очень рада нашему знакомтву и надеюсь на его продолжение))
Ло. Арсен. Было непросто переключиться и не воспринимать тебя как Арно или хотя бы как Робера, но я этот сделал) По игре пересекались довольно мало, к сожалению. В любом случае спасибо за поддержание образа семейства Эпинэ, которое было самым зачётным после семейства Савиньяк -)))
Ева. Альберт. По игре пересекались до неприличия мало, но разбитое пари и заваливание маршала в снег были прекрасны, а на моменте буйств невменяемого оборотня меня вообще проштырило. Я всегда проникаюсь глубоким уважением к игрокам, которым удаётся так правдоподобно, экспрессивно и при этом без переигранности выдавать подобные вещи. Было реально слегка не по себе наблюдать эту борьбу. Лионелю действительно было глубоко небезразлично, что творится с однокорытником, и очень хотелось найти решение. Спасибо за такой вынос мозга и кактус))
Серди. Ганс. Тоже по игре пересеклись немного, и по известным причинам мне было сложно оценить степень сыгранной сдерживаемой ненависти к непрошеным гостям (но я верю тем, кто видел, что это было убедительно)).В любом случае, Гансу спасибо за кров, а тебе за убедительного бергера))
Сэнди. Эльза. Мало общались, так сложилось. Спасибо за гадание и небесное явление)
Танаис. Баронесса Ланге. О, вот чья ненависть к гаунау была заметна даже мне! Сударыня, Вы были прекрасны. И Вы знали вещи, без которых мы бы имели все шансы не справиться со свалившимися на нас странностями. Спасибо за такую реалистичную бергерскую даму)
Мариса. Хельга Ланге. Сударыня, Вы были очаровательны! Если бы мы с Эмилем не были братьями, не исключаю, что Вы послужили бы причиной если не для дуэли, то для напряжённого соперничества. Лионелю было невыразимо неловко наступать Вам на подол. В этот момент он четырежды проклял свою неосмотрительность и неосторожность. Спасибо за танцы и разговоры)
Тома. Полковник Гюнтер (простите, фамилию не запомнил). Вся ваша гаунаская компания вносила шухер весь вечер и заставляла оставаться в некотором напряжении, но вы были прекрасны. Меня даже почти не деролил момент, когда полковник с какой-то стати начал называть присутствующих по именам - я сделал вид, что по игре этого нет, учитывая недавний разговор про эпохи. Прижимать же вас к стенке был отдельный квест. Спасибо за беседы и пищу для размышлений.
Юля. Принцесса Кримхильде. Сударыня была большей частью молчалива, но весьма интригующа. Благодарю за танец)
Приддери. Ингвар, мерзкий гаунау. Я всегда восхищаюсь игроками, персонажам которых удаётся доводить моих персонажей до жгучего желания заехать в морду)))) Ли стоило некоторых усилий сдержаться и не сорваться на эту ледяную сволочь, которая вела себя подобным образом в чужом доме. Респект! И спасибо за этот троллинг, в ходе которого я старательно выискивал логические дырки и их отлавливал.
Ну и напоследок:
Утяжка - зло!!! Впрочем, корсет - зло не меньшее. Хотела написать "чтоб я ещё раз в кросспол", но, пожалуй, поостерегусь зарекаться. В кросспольных ролях есть своя фишка - ты можешь всюду влезать на полном праве. Но заморочек с этим... В любом случае, этот опыт был интересным и очень полезным.
Ещё раз огромное всем спасибо за эти сутки незамутнённого позитива. Это было действительно круто. Хорошо Торкнуло, душевно!
Создатель, я это дописал...
Upd. Запоздало осознанные эмоции персонажа
Только сегодня осознала, что таки вролинг был сильным даже до того, как меня начало трясти. Осознала на том моменте, что по ходу игры персонажные эмоции почти не анализировались мозгом игрока, во всяком случае, некоторая их часть. Только по прошествии двух дней мне удалось в должной мере отделить персонажное от пожизнёвого.
В частности, на игре мне казалось, что у меня Ли не особенно-то загружен по поводу временного помутнения зрения и связанных с этим неудобтв, не считая, разве что, общей скованности. Запоздало докатило: был он загружен. Просто старался сам себя убедить, что всё фигня, суета сует и бессмысленно страдать, когда ничего не можешь изменить и уже вляпался. Его дёргало то, что он не может сам налить себе вина, сам подойти к заинтересовавшей его девушке (брат - это прекрасно, но всему же есть предел), не может в должной мере выполнить поручение маршала (пригляди тут за оружием, как же). Наиболее сакцентировалось это на том многострадальном подоле Марисы, на который я наступил. Тут вообще прекрасно просочетались по жизни и по игре: в подобных ситуациях я по жизни довольно резко дёргаюсь и чувствую некоторую неловковть, хотя в моём положении оно вроде как простительно. И я прекрасно знаю, что зрячие кавалеры топчутся по дамским шлейфам только так и ещё и не всегда это замечают и извиняются. Но тут пожизнёвый жест очень органично лёг персонажу - для Лионеля наступить даме на подол - недопустимо, и в нормальном состоянии за ним такого не водится. А тут он ухитрился наступить на юбку именно той девушке, на которую успел положить глаз и как раз хотел завести очередную светскую беседу, а тут... На чуть смущённое "Простите, сударь, вы стоите на моём платье..." оставалось только шарахнуться в сторону с извинениями и мысленным стоном "закатные твари!" - и тихой злостью на себя, потому что сам себе лось. Как выяснилось, эту гамму чувств Эмиль со стороны прочитал лучше, чем я (игрок). Забавно. Вообще братцу следовало старшего напоить, чтоб меньше грузился))) да и сам Ли мог бы додуматься до того же. Но тут уже несколько слажали игроки по причине почти трезвеннического образа жизни)).
Из хорошо отслеженных ещё в процессе игры эмоций было лёгкое напряжение, которое не отпускало с самого появления "подснежников", что весьма логично. Праздник праздником, но боевой офицер остаётся таковым и на отдыхе, даже если это всего лишь 19-летний теньент - в Торке расслабляться непринято. Но одновременно с этим напряжением вселяло спокойствие и уверенность то, что маршал явно держал ситуацию под контролем.
Наименее загруженным и почти абсолютно счастливым Ли был на этапе снежковой перестрелки с братом на слух и прочих поваляшек в сугробах. Запоздало догнало осознание, что этих самых поваляшек как-то не хватило. Я понимаю, что игра, сюжет, а одеты действительно тепло были далеко не все, но это логика, а на эмоциональном уровне хотелось ещё. Кстати, я в какие-то моменты слегка подмерзала в доме, а вот во время бесиловки на улице было жарко)
А на разговоре с гаунау, когда их начали прижимать к стенке, у Ли проснулся своего рода охотничий азарт. Видимо, тот, что не получилось реализовать над тактической картой Южной Марагоны. Поймать чужаков на логических нестыковках и ткнуть в них носом стало каким-то делом чести. До меня запоздало дошло, что это Лионель таким образом срывал хоть часть напряжения. Будь он в порядке, пожалуй, он бы меньше влезал, прекрасно понимая, что отец отсечёт те же дырки в объяснениях гаунау ничуть не хуже. Но с ним было не всё в порядке, и накопившееся напряжение требовало выхода. Хотя бы в повышенной язвительности в адрес незваных гостей.
И пожалуй впервые я по жизни испытала состояние "надо выпить" - когда в конце игры на моменте перехода от игры к разбору полётов было предложено всем налить вина, я вдруг поняла, что это таки требуется - не только персонажу, но и по жизни. Меня трясло уже часа два, но после полубокала более-менее отпустило.
И ещё одно игроцкое наблюдение: это был тот случай, когда не ко мне подходили по игре и заводили разговоры ни о чём, лишь бы из игры не выпадала, а мой персонаж подходил к другим и втягивал их в разговоры, танцы и так далее. Не то чтоб сильно много, но всё же чаще, чем играли меня. И это приятно. Потому что когда ты сидишь по игре и понимаешь, что ни хрена не делаешь и не знаешь, как бы так аккуратно вписаться в происходящее, и кто-то подходит и заводит беседу ни о чём, ты хватаешься за этот разговор, чтобы хоть что-то делать. А когда такое повторяется за игру систематически, начинает закрадываться подозрение, что вообще-то твой персонаж тут нафиг не нужен, но раз уже есть, так надо ж его хоть как-то поиграть и потеребить... А тут в кои веки сам потеребил понемножку окружающих. Растём, что ли.
Вот теперь, кажется, совсем всё.
Отчёт персонажа с ремарками игрока. Очень много букв
Лионель уже три года Зимний Излом проводил где угодно, но не дома. 385-й год не стал исключением, но семейство Савиньяк неожиданно собралось вдали от родных мест - в затерянной бергерской деревне Раукехаркен с лёгкой руки Мишеля Эпинэ, которого пригласил на праздник сослуживец-бергер. Концепцию вечера в какой-то момент я сформулировал следующим образом: Ганс Карспайг пригласил на Зимний Излом соседок и сослуживца. Сослуживец притащил с собой старшего брата и маршала с женой, сыновьями и оруженосцем. А для полного счастья Леворукий принёс троих гаунау. Вечер удался!
Лионель был очень рад возможности провести самую длинную ночь года вместе с близнецом и обоими родителями - впервые за долгое время. Омрачить веселье мог только тот досадный факт, что буквально накануне праздника теньент Лэкдеми неудачно прогулялся в горах при ярком солнце. Отражённый от снега свет оказался действительно слепящим, и на праздник Ли приехал с плотно завязанными глазами - смотреть на свет было больно. Это былло очень досадно - после без малого трёх лет на севере допустить такую оплошность! - и совершенно некстати - чувствовать себя беспомощным, пусть и кратковременно, было само по себе неприятно, но во время праздника в особенности.
Закатные твари, Лионель Савиньяк не привык наступал дамам на подолы платьев и не знать, куда поставить недопитый бокал!
Хозяева дома - Ганс, приятель Мишеля, и его юная сестра Эльза - приняли гостей радушно и тепло. Лионелю до сих пор не доводилось встречать Излом с бергерами, во всяком случае, не доводилось сталкиваться с большинством бергерских традиций этой ночи, поэтому ему стало особенно интересно, когда хозяйка предложила всем гостям поучаствовать в гадании.
Вскоре после того, как всех пригласили к столу, произошла неожиданность: в доме появились ещё трое гостей. Хозяева утверждали, что никого больше не ждали, и были весьма удивлены появлением незнакомцев, которых почти случайно впустил в дом Арсен Эпинэ. Всеобщее удивление переросло в глубокое недоумение, когда выяснилось, что незваные гости - гаунау. Господа представились как супруги Гюнтер и Хельга Гюнц и их кузен Ингвар. Без титулов или чинов. Гости утверждали, что возвращались с охоты, когда их закружила метель, и после полутора часов скачки они оказались в неизвестном месте, пошли на огни ближайшего поселения и вышли к дому Карспайгов.
Лионель едва ли поверил хоть одному слову из этого рассказа. К тому же, его насторожило присутствие в одном доме гаунау и бергеров. Лэкдеми не исключал, что открой дверь чужакам Ганс, он бы попросту не пустил их на порог. Однако выгнать людей, уже вошедших в дом, в изломную ночь, очевидно, было слишком непринято. Это пересилило даже вековую ненависть агмов к варитам. А сбившимся с дороги гаунау было больше некуда деваться - бродить в ночь Излома считается дурной приметой даже в Талиге, а северяне придают куда большее значение древним поверьям и суевериям.
Близнецы подошли побеседовать с незнакомцами. Они были вполне любезны, но Лионель отметил, что гости проявляли немалый интерес к собеседникам, их семье, жизни, но не стремились рассказывать о себе, уклоняясь даже от прямых вопросов. Ли это насторожило ещё сильнее. Но это по-прежнему не было поводом портить праздничный вечер.
На первый же танец (официальный бранль - провести этот танец можно даже с закрытыми глазами - Ли пригласил таинственную незнакомку. Та отклонила приглашение, сославшись на усталость. Это могло быть как правдой, так и простым нежеланием танцевать в чужом доме. В любом случае, настаивать Лионель счёл невежливым. Однако Мишель оказался настойчивее и всё же убедил даму присоединиться к танцам, после чего ей оставалось лишь принять первое приглашение. К сожалению, большинство прочих танцев старшему сыну маршала пришлось пропустить - сложно провести даму, когда не видишь, куда ты её ведёшь. А там была такая очаровательная юная Хельга Ланге... Оба юных Савиньяка весьма заинтересовались этой особой. Эмиль даже подбил брата на пари, которые Ли не любил в принципе. Сэ утверждал, что до отъездаего ждёт "небольшое завоевание". Лэкдеми пожелал оспорить это утверждение, подразумевая, что сие "завоевание" предстоит ему, но не произнеся этого вслух. Пари заключено всё-таки было, когда проходивший мимо Альберт Ноймаринен, которому Эмиль пожаловался на то, что его брат "превращается в бергера", предложил близнецам поспорить на новые пистолеты. Ли подумал, что пистолеты - вещь полезная для любого из них, и всё же согласился на спор.
Во время одного из танцев, который Лионель был вынужден пропустить, к сыну подошёл маршал Арно и заговорил о гаунаских незнакомцах. Он поручил близнецам приглядывать за стойкой с оружием, а заодно сказал, что узнал одного из гостей - он видел его в личной охране Хайнриха. Ли поделился с отцом своими подозрениями. "Разумеется, ни одному офицеру королевской гвардии Гаунау не запрещается охотиться в канун Зимнего Излома у границы Бергмарк, - заметил он, - но за полтора часа оказаться довольно далеко по другую сторону этой границы - по меньшей мере, странно". Отец полностью поддержал подозрения сына и добавил, что скорее всего чужаки назвались не своими именами. На этом Ли поделился своими наблюдениями о неразговорчивости гостей, что выглядело вполне закономерно для людей, скрывающих свои имена, а также тем, что хозяева, несмотря ни на что, терпят присутствие кровников в своём доме. Маршал посоветовал попытаться разговорить кого-нибудь из бергеров и выяснить, что же всё-таки такого в этой ночи. Лионель собирался уболтать Хельгу, но, увы, так этого и не сделал. Попутно отец и сын немного поговорили о танцах - даже не видя, Лэкдеми заметил, что танцующие несколько спутали ряды (отсутствие ладушек в нужном месте в "Весёлом парне" легко заметно на слух, о да)). Лионель со вздохом посетовал на свою неосмотрительность, приведшую к столь неудачной прогулке в горах. "Будет тебе уроком на будущее", - наставительно сказал граф. "Разумеется. Теперь я точно знаю, насколько коварен снег в солнечную погоду", - согласился Лэкдеми. В этот момент маршал очень резко перешёл с "Вы" на "ты", и это было очень атмосферно. Вообще весь этот разговор был каким-то очень правильным и с чётким разделением между "маршал - теньент" и "отец - сын". "А сейчас просто смирись", - посоветовал отец. "Вы знаете, отец, это не в моём характере", - развёл руками сын. "В некоторых ситуациях это единственное, что остаётся, - пожал плечами маршал. - Представь, что ты командуешь отрядом, а против тебя - полк Дриксен. Ты же не пойдёшь в атаку?" - "Разумеется, нет, это самоубийство. Разве что мой отряд прикрывает отход целой армии и мне нужно любой ценой отвлечь противника на себя. Впрочем, бывают позиции, на которых один отряд может сдерживать и несколько полков". - "И всё же, атаковать в такой ситуации значит потерять лишних людей", - напомнил маршал азы стратегии. "Безусловно, - не стал спорить с очевидным теньент. - Впрочем, если это отряд марагонцев, самым разумным решением было бы увести его подальше". - "О, марагонцы..." - многозначительно вздохнул маршал. В этот момент танец окончился, и разговор пришлось прервать. К сожалению. И возобновить его не удалось, к ещё большему сожалению.
Бергерское гадание заключалось в том, что нужно было наугад достать цветной камешек из свежего снега, набранного на закате. Ли вытащил лунный камень - по толкованию Эльзы, это означало жизнь в иллюзиях и неверное представление о жизни. Честно говоря, такое предсказание Лионеля немало удивило. Впрочем, большого значения гаданию Савиньяк не придал.
Поучаствовать в гадании пригласили даже незваных гостей. Похоже, ночь Излома для бергеров значила действительно очень многое. Больше, чем вековая вражда.
Вскоре после этого отец сказал, что в эту ночь в этом месте можно было увидеть редкое небесное явление - слияние пяти блуждающих звёзд. Должно быть, это было красиво. Лионелю было очень жаль, что он этого не видел.
Перед этим Эмиль подбил брата и Альберта повалять в сугробе маршала. Маршала в итоге уронил Альберт в одиночку. "И кто же был зачинщиком этого безобразия?" - строго вопросил маршал, поднимаясь из сугроба. Как он заметил после игры, "или самый бесшабашный, или самый хитрый".
А потом близнецы с упоением пытались завалить в снег друг друга. Итогом пятиминутной борьбы стала боевая ничья и непомятый сугроб. После чего обоих по очереди завалили родители. Вдвоём. И это было нечестно. Потому что сопротивляться матушке ни один из теньентов не смог. Ли откровенно поддался. После чего Эмиль уложил в снег отца, а затем подержал его для старшего брата, который в силу обстоятельств не мог его просто догнать. "Я буду сопротивляться!!!" - воскликнул маршал, однако сопротивление было быстро сломлено. Вообще у маршала было немного шансов по жизни в силу разницы в комплекции. Поэтому сопротивлялся он недолго, а в сугроб лёг успешно.
Довольные, хоть и в промокших плащах, все вернулись в дом к разожжённому камину. Наличие пожизневого камина, в котором потрескивали дрова, было невероятно в тему. Вскоре после этого близнецам пришла в голову замечательная идея поменяться камзолами и разыграть юную Хельгу, которая несколько раз отметила, какие они одинаковые. Увы, мы провозились очень долго, потому что на этом моменте мне потребовалась срочная перебинтовка. С привлечением к процессу батюшки. Наверное, что-то мы при этом пропустили.
Возвращение двух Савиньяков с завязанными глазами не прошло незамеченным. Самым главным было двигаться так, чтобы было как можно менее заметно, кто кого ведёт. К сожалению, маскарад пришлось прекратить довольно быстро: маршал предложил молодым офицерам старую стратегическую игру, отказываться от которой никто не собирался. Поиграть, правда, так толком не удалось - очень уж долго бравые талигойцы, защищавшие Южную Марагону (Арсен Эпинэ и Ганс Карспайг) расставляли войска, чему способствовали два небольших столотрясения. В результате вторгшиеся в Марагону войска Дриксен Савиньякам (во главе с матушкой) пришлось переставлять тоже трижды. Когда же войска на карте наконец были выстроены, был предложен перерыв на танцы и светские беседы.
Во время очередного танца Лионель вновь подошёл к гаунаским гостям, чтобы возобновить прерванный разговор и всё же попытаться хотя бы немного их разговорить, например, расспросить о том, чем примечательна Изломная ночь. Господин Гюнц охотно поддержал беседу и принялся рассказывать гаунаскую легенду о Деве Гор, которая влюбляет в себя неосторожных путников и постепенно замораживает их сердце. Когда танец окончился, гость повторил свой рассказ уже для всех, чем немало смутил баронессу Ланге, соседку Карспайгов, которая отметила, что бергеры не произносят имя Девы в доме, потому что это может призвать её.
Примерно в это время или чуть раньше хозяйка дома почувствовала себя дурно и была вынуждена покинуть гостей и уйти к себе. Вскоре странно почувствовал себя и Гюнц, у которого вдруг отнялись ноги. Маршал отметил, что в этот вечер был ещё один человек, у которого были похожие симптомы, но потом всё как будто прошло. Как выяснилось чуть позже, этим пострадавшим был Альберт Ноймаринен, который весь вечер, с самого появления гаунау, чувствовал какое-то беспокойство и вообще был сам не свой. Творилось что-то неясное. Лионель первым делом подумал о яде. Очевидно, маршал подумал о том же, поскольку начал расспрашивать Гюнца, что он пил и ел. Никаких следов найти не удалось, но кто-то отметил, что Альберт начал вести себя странно вскоре после того, как в доме появились незваные гости. Те осведомились, означает ли это, что их подозревают в происходящем. Талигойцы вновь припомнили очень странный рассказ приезжих о якобы приведшей их сюда метели. То, что они говорили, выглядело крайне неправдоподобно, причём не только само их путешествие (в Зимнюю Охоту Лионель так до конца и не поверил), но и "долг службы", на который господа непрестанно ссылались. Мишель Эпинэ во всеуслышание заявил, что видел Гюнца, когда сопровождал маршала на переговоры с Хайнрихом Гаунау. Тут господам пришлось признать, что они назвались чужими именами. Они продолжали настаивать, что состояли в родстве и что дама являлась супругой Гюнтера, но фамилия их была другой (настоящую я не запомнила по жизни). Он был полковником личной гвардии Хайнриха Гаунау, а его кузен и сослуживец - её же капитаном. Они утверждали, что выполняют свой долг, который никоим образом не касается Талига, во что было трудно поверить. Видя неверие окружающих, полковник, недомогание которого прошло столь же быстро, как и началось, попросил у маршала разговора наедине. Пока господа отсутствовали, разговор продолжил Ингвар, причём в весьма вызывающем тоне. Лионель раза два или три подавлял в себе желание встать и пройти к стойке с оружием. Удерживало его то, что в ночь Излома бергеры считают недопустимым обнажать оружие и проливать кровь, и то, что в своём нынешнем состоянии он был нелучшим бойцом. Но ещё немного, и Лэкдеми предложил бы господину капитану встретиться через несколько дней. Тем временем разговор пошёл по кругу. За вечер пострадали Эльза, Альберт и гаунаский полковник. Все пытались найти связь между этими тремя людьми и тем, что они делали. Баронесса Ланге упомянула о болезни, приведшей к смерти матери Карспайгов. Графиня Савиньяк попросила позвать Ганса и расспросить его об этом, если он согласится говорить на эту тему. Тем временем графиня заметила удивительное хладнокровие и спокойствие гостя, который, к тому же, вёл себя возмутительно, чего не мог не понимать. Она решилась на отчаянный поступок, чтобы проверить, всё ли с ним в порядке. Для этого она попросила у Арсена, стоявшего возле оружия, шпагу, спрятала её в юбках, подбежала к гаунаской даме и приставила клинок к её горлу. Все ахнули, гостья перепугалась и попыталась отвести шпагу рукой, и только её спутник не шелохнулся и даже не моргнул. Это уже было вовсе странно. Офицер королевской гвардии совершенно спокойно наблюдает, как к горлу женщины, которую он сопровождает, приставляют боевое оружие, пусть даже это делает другая женщина - нонсенс! Даже слова других гаунау о том, что их спутник всегда отличался хладнокровием, всякому хладнокровию есть предел. поверить же в то, что гвардейский капитан растерялся в подобной ситуации, было немногим легче.
Оставив удивительное хладнокровие гаунау в стороне, присутствующие вернулись к семейным делам Карспайгов. Ганс рассказал, что его дед по матери, а затем мать умерли от странной болезни, которой никто не мог дать объяснения. Он подозревал, что теперь жертвой этой болезни стала и его сестра, с которой происходило странное уже не первый день и не первый месяц. Было заметно, что говорить об этом Гансу не слишком приятно, тем более при чужаках, настроенных отнюдь не дружественно, однако он всё же отвечал на вопросы своих гостей, понимая, что это может помочь всем понять, что же происходит. Маршал высказал опасение, что те, кого коснулась странная болезнь, могут передать её теперь своим потомкам, что не добавило спокойствия.
Тут кто-то сказал, что у баронессы Ланге было видение: она видела свою дочь мёртвой, причём по вине кого-то из гаунау. К счастью, юная Хельга была в порядке, у неё только немного кружилась голова. Однако её мать была крайне обеспокоена и стала ещё более враждебной по отношению к гаунау, что, впрочем, никого не удивило. Болезнь скосила и Ганса, и он был вынужден уйти к себе, оставив гостей.
Теперь уже никто не находил логических объяснений происходящему, оставалось лишь списать если не всё, то значительную часть на действие каких-то таинственных и непонятных сил, которые не затронули уже представителей только двух семейств - Эпинэ и Савиньяков (это наблюдение подсознательно насторожило Ли. А уж как игрока насторожило! До полной уверенности, что сейчас будет лажа). Возник вопрос, как с ними бороться. Кто-то сказал, что нужно зажечь четыре свечи. Близнецы вспомнили старый заговор о Скалах, Ветрах, Волнах и Молниях, который слышали ещё в детстве в Эпинэ. Альберт отказался зажигать свечу и читать заговор, маршал не стал настаивать. В результате свечи зажгли Арсен Эпинэ, маршал Арно, Эмиль и Лионель. Едва лишь прозвучали последние слова заговора, послышался шум падающих тел. По возгласам присутствующих Ли понял, что Мишель и Арлетта упали в обморок. Первым его желанием было броситься к матери, но он опасался сбить одну из стоящих на полу свечей. Когда они с Эмилем подбежали к графине, та уже пришла в себя и спрашивала у мужа "кто эти люди?", явно не узнавая случайных гостей вечера. Стало ясно, что и графиня, и Мишель не помнят ничего из событий вечера. Последним, что они помнили, был приезд в дом Карспайгов незадолго до заката. Где-то с этого момента меня накрыло-таки полноценным эмоциональным, а не логико-техническим, вролингом и начало мелко колотить. Отпустило только после конца игры и бокала вина. Маршал оставил с матерью Лионеля. В это время что-то необъяснимое начало твориться с Альбертом. Он начал метаться, кричать, чтобы потушили свечи и рваться вон из комнаты. Эмиль с трудом удержал однокорытника и затащил его в квадрат свечей. Альберт начал кричать, биться и вырываться, удерживали его уже несколько человек. В конце концов маршальского оруженосца оглушили. Всё это время Ли стоял рядом с матерью, судорожно вцепившейся в руку сына, и силился понять, что происходит. Ему было крайне тревожно за мать, хотя та утверждала, что чувствует себя хорошо (но было очевидно, что ей страшно), в то же время его волновало происходящее с другом, которому от зажжённых свечей стало резко хуже. Что делать дальше, никто не представлял. Очнувшись, Альберт вновь начал метаться, вырвался за пределы квадрата свечей, выбежал из комнаты и пытался выйти из дома, но его удержали, вернули обратно и были вынуждены вновь оглушить. Для верности его связали, опасаясь, что третий удар по голове может стать последним.
Проблема Альберта стала главной темой разговора, тем более что многие опасались, что то, что вселилось в него, может перекинуться на кого-то ещё. Что делать, никто не знал. Подождать конца ночи и понадеяться, что с рассветом одержимость Ноймаринена пройдёт? А если на следующую ночь всё повторится? Дать ему выйти из дома и проследить, что он станет делать? Это можно было оставить как самый крайний вариант. Наконец, баронесса Ланге вспомнила старое поверье, что "сильнее огня только кровь... сильная кровь". Талигойцы предположили, что под "сильной кровью" могут подразумеваться те, кого при Раканах называли Повелителями стихий и их вассалы. Из присутствующих к таковым относились двое Эпинэ и трое Савиньяков. Тут Эмиль вскочил, схватил шпагу и кинулся к заключённому в контур свечей связанному Альберту. Если бы Лионель мог это видеть, он бы перехватил брата, когда тот возвращался от стойки с оружием, и потребовал объяснить, что он собирается делать. К сожалению, сделать этого он не успел, поскольку не увидел, что делает близнец, только услышал возгласы отца и матери, пытавшихся остановить Сэ. Тот просил, чтобы его подержали на случай, если овладевшая Ноймариненом сущность перекинется на него. Услышав это заявление, Лионель вскочил, готовый в случае необходимости своими руками удерживать брата, даже рискуя задеть расставленные по полу свечи - вдобавок к обмороку матери и одержимости друга не хватало только возможных проблем с близнецом. К счастью, Эмиль внял словам родителей и не стал поить однокорытника своей кровью, как собирался. И слава Леворукому, что не стал, как выяснилось потом из комментариев мастера. Кто-то предложил смешать "сильную кровь" с кровью Альберта. В момент ритуала, который в результате проводил отец, все присутствующие вошли в квадрат свечей, надеясь на хоть какую-то его защиту. К счастью, ритуал возымел действие: Альберт пришёл в себя и перестал рваться из дома.
Матушка проведала Ганса и Эльзу и сообщила, что им явно стало лучше и они мирно спят. Всё встало на свои места. Хотя этот Излом его участники вряд ли скоро забудут.
Пара фишек и заметок игрокаТо, что не вписалось в игровой отчёт.
Начало игры. Народ потихонечку стекается в гостиную. Мы, как воспитанные вьюноши, честно встаём, когда дамы входят или выходят из комнаты. В какой-то момент нас это задалбывает, потому что дамы попросту снуют туда-сюда. Но игнорировать этот факт не позволяет вбитый этикет. Умудрённый опытом Мишель отмечает, что проще вообще не садиться. Через некоторое время мы с ним согласились и присоединились к нему около шкафа. Вскоре вдоль этого несчастного шкафа выстроились все шестеро наличных молодых людей.
Маршал вошёл, поглядел на эту картину.
- Вы б уже или по росту, или по званию выстроились, - задумчиво.
Решили по званию и вытолкали Арсена в самый край (картина "пятеро теньентов и один полковник). Маршал подошёл к оруженосцу:
- Живот втянуть, плечи расправить!
Все прочие немедленно подровнялись сами и вытянулись по струнке. Маршал вышел, вернулся, полюбовался пару секунд этой картиной.
- Вольно!
Тут вошла матушка, узрела строй вдоль шкафа:
- Арно, это что, парад?
***
После прогулки на улицу, поваляшек в снегу и надевания-снимания облегающей кофты под рубашку у меня окончательно полетела утяжка, намотанная перед игрой Фельтином и честно продержавшаяся около шести часов. Ло, у которой была сходная проблема, попыталась меня перемотать, но не слишком успешно - оно начало опять разъезжаться ещё прежде, чем я успела застегнуть ррубашку. "Нет, так дело не пойдёт, - постановил я. - Арсен, сделай доброе дело, призови нашего батюшку. Или матушку. В общем, кого первого встретишь!"
Проходит пара минут, раздаются шаги на лестнице и маршальский окрик:
- Сыновья-а! Кому тут помощь требовалась?
- Мы здесь! Отец, забинтуйте Вашего сына, а то он слишком похож на дочь! Меня уже попытался замотать Арсен, но не слишком удачно...
- Потому что, - наставительно произнёс маршал, методично нарезая вокруг меня круги, - надо аккуратно, а не с места в карьер, как это делает Эпинэ.
***
Между разговором о Деве Гор и допросом гостей с прижиманием их к стенке беседа коснулась вопроса чувств, долга и прочего. Уже не помню точно ситуацию, поэтому не внесла в отчёт (да и не столь сюжетно оно было).
Гюнтер: ну чувства могут быть разными. Вот скажите, маршал, рядом с Вами - что это? (имея в виду преданный взгляд сидящего рядом Альберта)
Арно: это - мой оруженосец.
Именные благодарностиВначале скажу ещё раз общий итог: прекрасны были абсолютно все, в результате от игры и от поездки в целом остался чистый незамутнённый позитив. И это невыразимо прекрасно!
Фельтин. Маршал Арно. Отец. Вы были прекрасны, хотя меня временами преледовало ощущение, что маршал Савиньяк был чуточку Придд, хотя вот матушка утверждает, что я не прав. Возможно, дело в том, что батюшка не первое десятилетие проводит на севере и несколько переобщалс с бергерами, ну и во всём виноваты гаунау, которые не дали маршалу расслабиться
). В общем, маршал был суров. Спасибо за разговор во время танцев, весёлые поваляшки в снегу и пожизнёвую помощь сам-знаешь-с-чем))). Очень жаль, что так и не поиграли стратегичку, оно теперь жрёт мне мозг по жизни!Этель. Матушка. Лионель был очень рад видеть Арлетту. И матушка была такая матушка! Ну, ты знаешь, я не буду повторяться)) В тебя невозможно было не верить. Когда мать упала в обморок после чтения заговора, Ли стало очень стрёмно, хотя он и успокоился достаточно быстро. Спасибо за два танца, главнокомандоване, пусть и не развившееся в полноценное сражение, и просто за то, что у нас такая матушка. И отдельное огроменное спасибище мастеру за восхитительную организацию этого безобразия. В кои веки на кэртиановке мистика была большей частью авторская и при этом целостная и вменяемо оттехниченная и в достаточной мере прогруженная игрокам заранее. Ура!)
Дари. Эмиль. Близнец. Ну, ты уж точно всё знаешь)) Ты вообще герой, потому что несмотря на головную боль по жизни Эиль был такой настоящий! Где-то после первого получаса игры, который всегда уходит на раскачку, и первого танца, модус Эмиля явно включился и не выключался до самого конца игры. У меня был замечательно живой и родной брат, которого я уже был готов хватать за шкирку, наплевав на риск сбить свечу (даже по жизни), потому что был не готов рисковать ещё и им - ситуация была не настолько критической. Спасибо за то, что ты у меня такой Эмиль))) И да, братец, с тебя новые пистолеты!
Манелька. Мишель. Младший Эпинэ был прекрасен в своей бесшабашности. В него верилось, его действительно нельзя было не любить. Спасибо за плодотворное общение с музыкантами и недавание присутствующим заскучать)). Очень рада нашему знакомтву и надеюсь на его продолжение))
Ло. Арсен. Было непросто переключиться и не воспринимать тебя как Арно или хотя бы как Робера, но я этот сделал) По игре пересекались довольно мало, к сожалению. В любом случае спасибо за поддержание образа семейства Эпинэ, которое было самым зачётным после семейства Савиньяк -)))
Ева. Альберт. По игре пересекались до неприличия мало, но разбитое пари и заваливание маршала в снег были прекрасны, а на моменте буйств невменяемого оборотня меня вообще проштырило. Я всегда проникаюсь глубоким уважением к игрокам, которым удаётся так правдоподобно, экспрессивно и при этом без переигранности выдавать подобные вещи. Было реально слегка не по себе наблюдать эту борьбу. Лионелю действительно было глубоко небезразлично, что творится с однокорытником, и очень хотелось найти решение. Спасибо за такой вынос мозга и кактус))
Серди. Ганс. Тоже по игре пересеклись немного, и по известным причинам мне было сложно оценить степень сыгранной сдерживаемой ненависти к непрошеным гостям (но я верю тем, кто видел, что это было убедительно)).В любом случае, Гансу спасибо за кров, а тебе за убедительного бергера))
Сэнди. Эльза. Мало общались, так сложилось. Спасибо за гадание и небесное явление)
Танаис. Баронесса Ланге. О, вот чья ненависть к гаунау была заметна даже мне! Сударыня, Вы были прекрасны. И Вы знали вещи, без которых мы бы имели все шансы не справиться со свалившимися на нас странностями. Спасибо за такую реалистичную бергерскую даму)
Мариса. Хельга Ланге. Сударыня, Вы были очаровательны! Если бы мы с Эмилем не были братьями, не исключаю, что Вы послужили бы причиной если не для дуэли, то для напряжённого соперничества. Лионелю было невыразимо неловко наступать Вам на подол. В этот момент он четырежды проклял свою неосмотрительность и неосторожность. Спасибо за танцы и разговоры)
Тома. Полковник Гюнтер (простите, фамилию не запомнил). Вся ваша гаунаская компания вносила шухер весь вечер и заставляла оставаться в некотором напряжении, но вы были прекрасны. Меня даже почти не деролил момент, когда полковник с какой-то стати начал называть присутствующих по именам - я сделал вид, что по игре этого нет, учитывая недавний разговор про эпохи. Прижимать же вас к стенке был отдельный квест. Спасибо за беседы и пищу для размышлений.
Юля. Принцесса Кримхильде. Сударыня была большей частью молчалива, но весьма интригующа. Благодарю за танец)
Приддери. Ингвар, мерзкий гаунау. Я всегда восхищаюсь игроками, персонажам которых удаётся доводить моих персонажей до жгучего желания заехать в морду)))) Ли стоило некоторых усилий сдержаться и не сорваться на эту ледяную сволочь, которая вела себя подобным образом в чужом доме. Респект! И спасибо за этот троллинг, в ходе которого я старательно выискивал логические дырки и их отлавливал.
Ну и напоследок:
Утяжка - зло!!! Впрочем, корсет - зло не меньшее. Хотела написать "чтоб я ещё раз в кросспол", но, пожалуй, поостерегусь зарекаться. В кросспольных ролях есть своя фишка - ты можешь всюду влезать на полном праве. Но заморочек с этим... В любом случае, этот опыт был интересным и очень полезным.
Ещё раз огромное всем спасибо за эти сутки незамутнённого позитива. Это было действительно круто. Хорошо Торкнуло, душевно!
Создатель, я это дописал...
Upd. Запоздало осознанные эмоции персонажа
Только сегодня осознала, что таки вролинг был сильным даже до того, как меня начало трясти. Осознала на том моменте, что по ходу игры персонажные эмоции почти не анализировались мозгом игрока, во всяком случае, некоторая их часть. Только по прошествии двух дней мне удалось в должной мере отделить персонажное от пожизнёвого.
В частности, на игре мне казалось, что у меня Ли не особенно-то загружен по поводу временного помутнения зрения и связанных с этим неудобтв, не считая, разве что, общей скованности. Запоздало докатило: был он загружен. Просто старался сам себя убедить, что всё фигня, суета сует и бессмысленно страдать, когда ничего не можешь изменить и уже вляпался. Его дёргало то, что он не может сам налить себе вина, сам подойти к заинтересовавшей его девушке (брат - это прекрасно, но всему же есть предел), не может в должной мере выполнить поручение маршала (пригляди тут за оружием, как же). Наиболее сакцентировалось это на том многострадальном подоле Марисы, на который я наступил. Тут вообще прекрасно просочетались по жизни и по игре: в подобных ситуациях я по жизни довольно резко дёргаюсь и чувствую некоторую неловковть, хотя в моём положении оно вроде как простительно. И я прекрасно знаю, что зрячие кавалеры топчутся по дамским шлейфам только так и ещё и не всегда это замечают и извиняются. Но тут пожизнёвый жест очень органично лёг персонажу - для Лионеля наступить даме на подол - недопустимо, и в нормальном состоянии за ним такого не водится. А тут он ухитрился наступить на юбку именно той девушке, на которую успел положить глаз и как раз хотел завести очередную светскую беседу, а тут... На чуть смущённое "Простите, сударь, вы стоите на моём платье..." оставалось только шарахнуться в сторону с извинениями и мысленным стоном "закатные твари!" - и тихой злостью на себя, потому что сам себе лось. Как выяснилось, эту гамму чувств Эмиль со стороны прочитал лучше, чем я (игрок). Забавно. Вообще братцу следовало старшего напоить, чтоб меньше грузился))) да и сам Ли мог бы додуматься до того же. Но тут уже несколько слажали игроки по причине почти трезвеннического образа жизни)).
Из хорошо отслеженных ещё в процессе игры эмоций было лёгкое напряжение, которое не отпускало с самого появления "подснежников", что весьма логично. Праздник праздником, но боевой офицер остаётся таковым и на отдыхе, даже если это всего лишь 19-летний теньент - в Торке расслабляться непринято. Но одновременно с этим напряжением вселяло спокойствие и уверенность то, что маршал явно держал ситуацию под контролем.
Наименее загруженным и почти абсолютно счастливым Ли был на этапе снежковой перестрелки с братом на слух и прочих поваляшек в сугробах. Запоздало догнало осознание, что этих самых поваляшек как-то не хватило. Я понимаю, что игра, сюжет, а одеты действительно тепло были далеко не все, но это логика, а на эмоциональном уровне хотелось ещё. Кстати, я в какие-то моменты слегка подмерзала в доме, а вот во время бесиловки на улице было жарко)
А на разговоре с гаунау, когда их начали прижимать к стенке, у Ли проснулся своего рода охотничий азарт. Видимо, тот, что не получилось реализовать над тактической картой Южной Марагоны. Поймать чужаков на логических нестыковках и ткнуть в них носом стало каким-то делом чести. До меня запоздало дошло, что это Лионель таким образом срывал хоть часть напряжения. Будь он в порядке, пожалуй, он бы меньше влезал, прекрасно понимая, что отец отсечёт те же дырки в объяснениях гаунау ничуть не хуже. Но с ним было не всё в порядке, и накопившееся напряжение требовало выхода. Хотя бы в повышенной язвительности в адрес незваных гостей.
И пожалуй впервые я по жизни испытала состояние "надо выпить" - когда в конце игры на моменте перехода от игры к разбору полётов было предложено всем налить вина, я вдруг поняла, что это таки требуется - не только персонажу, но и по жизни. Меня трясло уже часа два, но после полубокала более-менее отпустило.
И ещё одно игроцкое наблюдение: это был тот случай, когда не ко мне подходили по игре и заводили разговоры ни о чём, лишь бы из игры не выпадала, а мой персонаж подходил к другим и втягивал их в разговоры, танцы и так далее. Не то чтоб сильно много, но всё же чаще, чем играли меня. И это приятно. Потому что когда ты сидишь по игре и понимаешь, что ни хрена не делаешь и не знаешь, как бы так аккуратно вписаться в происходящее, и кто-то подходит и заводит беседу ни о чём, ты хватаешься за этот разговор, чтобы хоть что-то делать. А когда такое повторяется за игру систематически, начинает закрадываться подозрение, что вообще-то твой персонаж тут нафиг не нужен, но раз уже есть, так надо ж его хоть как-то поиграть и потеребить... А тут в кои веки сам потеребил понемножку окружающих. Растём, что ли.
Вот теперь, кажется, совсем всё.
@темы: Камша, Для памяти, Люди, Ролевое, Позитив
-
-
01.03.2012 в 13:40Бедненький Лионелька))) Ну так страдать из-за подолов! Другие гуляли по подолам, и ничего)))) Ах, бедный юноша, это так трогательно)))
которых почти случайно впустил в дом Арсен Эпинэ
Арсен, по ходу, и сам офигел малость))))
удивление переросло в глубокое недоумение
И НЕНАВИССССТЬ,
моя прелесть!Лионель едва ли поверил хоть одному слову из этого рассказа
Правильно! Баронесса не поверила ни единому!
А там была такая очаровательная юная Хельга Ланге... Оба юных Савиньяка весьма заинтересовались этой особой.
Тааак... Так-так))) *Потирает белы ручки*
(отсутствие ладушек в нужном месте в "Весёлом парне" легко заметно на слух, о да))
И не только это, а ещё и возгласы "Мой подол!" и "А дальше чтоооо??? Что дальше?!"
а в сугроб лёг успешно
Наличие пожизневого камина, в котором потрескивали дрова, было невероятно в тему.
О даа! *восторг*
чем немало смутил баронессу Ланге
Не смутил, а скорее даже возмутил!
Все прочие немедленно подровнялись сами и вытянулись по струнке. Маршал вышел, вернулся, полюбовался пару секунд этой картиной.
- Вольно!
Тут вошла матушка, узрела строй вдоль шкафа:
- Арно, это что, парад?
Ло, у которой была сходная проблема, попыталась меня перемотать, но не слишком успешно - оно начало опять разъезжаться ещё прежде, чем я успела застегнуть ррубашку.
Надо было позвать суровую баронессу! Она как раз специализировалась на том, чтобы делать из южан мужиков!
И Вы знали вещи, без которых мы бы имели все шансы не справиться со свалившимися на нас странностями.
Впрочем, корсет - зло не меньшее.
Дааа... >_<
А тут он ухитрился наступить на юбку именно той девушке, на которую успел положить глаз
Хотел положить глаз на девушку, вместо этого наступил на юбку? Эт бывает)))
Но тут уже несколько слажали игроки по причине почти трезвеннического образа жизни)).
с самого появления "подснежников"
Подснежники!
Запоздало догнало осознание, что этих самых поваляшек как-то не хватило.
Ага, мне тоже))) Вы там как-то очень быстро свернулись)
Будь он в порядке, пожалуй, он бы меньше влезал, прекрасно понимая, что отец отсечёт те же дырки в объяснениях гаунау ничуть не хуже.
А мне очень понравился момент"прижимания к стенке" гаунау, и очень хотелось, чтобы Ли его как-то наподдожал))))