Кто ещё помнит бэкграунд к "Дорогам и судьбам", может найти пару знакомых имён. Не особо глубокомысленное, но милое.
О хронологии можно забыть, впредь порядок рандомный.
Своя ноша не тянет
История принца Огвина и его Преданной
480 г. от О.Р., Эртанд
читать дальше
День выдался солнечным и удивительно тёплым для середины весны. В сочетании с отсутствием сверхсрочных государственных дел и годовщиной изменения цвета волос — отличный повод прогуляться инкогнито по столице. Принцу Огвину, конечно, было уже далеко не шестнадцать, чтобы в обязательном порядке отмечать сию дату делами на благо государства и народа — он, можно сказать, каждый день только тем и занимался, ведя дела казначейства, но ему нравилось как-то отмечать этот день, пусть и неофициально.
Уведомить начальника дворцовой охраны о своём отсутствии, взять амулет, позволяющий скрыть мороком видную за версту метку Хранительниц, позвать Альвена — и вперёд. В выборе спутника для подобных прогулок принц был постоянен без малого двадцать лет. Альвен был его Принадлежащим, младшим спутником и официально занимал должность личного телохранителя Его Высочества, а по сути, был лучшим другом и наперсником. Они были ровесниками; огненно-рыжий мальчишка появился рядом с принцем, когда обоим было двенадцать. Даже имена их были в чём-то созвучны: Огвин и Альвен. Говорят, Рассветноволосые редко дружат со своими Принадлежащими, но Огвин плевать хотел на глупые традиции, а Альвен оказался достаточно открытым и дерзким, чтобы не шарахнуться от попытки принца держаться на равных, а ответить тем же. Сейчас оба разменяли четвёртый десяток, но юношеские игры переросли в крепкую дружбу. Альвен был единственным, кроме кровной родни, кто в лицо называл принца по имени и на «ты» — в приватной беседе, разумеется. Он сопровождал Огвина в любых прогулках и поездках; дошло до того, что королевскому магу пришлось и для него изготовить амулет личины, потому что эртандцы, особенно живущие в северных кварталах, узнавали его и безошибочно угадывали, кто его спутник, хоть волосы не скрывай. Огвина общество друга совершенно устраивало, он сам говорил, что без Альвена бывает только в спальне, своей или чужой. И это было чистейшей правдой, что бы ни болтали злые языки об излишне, по их мнению, близких отношениях Рассветноволосого и Принадлежащего. Болтали, правда, за спиной не только принца, но и его наперсника. Альвен на вид не производил впечатления грозного бойца, но на самом деле место телохранителя занимал с полным правом и был готов защищать не только жизнь, но и честь своего принца. Он был сыном ремесленника и потому не мог вызывать благородных болтунов на честный поединок, но это его не смущало. Первый незадачливый шутник, додумавшийся сострить на тему «крепкой мужской дружбы» в присутствии Альвена, вряд ли успел понять, от чего умер — в метании ножей парню было немного равных. Огвину тогда пришлось попотеть, чтобы оправдать друга и доказать, что речь действительно шла о личной чести и, в некотором роде, чести королевской семьи, а значит, Альвен действовал в рамках закона. После того случая он убедил своего телохранителя не действовать в подобных случаях с такой поспешностью, а предоставить принцу возможность вызвать наглеца на поединок и вложить в руки Принадлежащего свою шпагу. Огвин с радостью справлялся бы с нахалами сам, но, к сожалению, закон, здравый смысл и совесть не позволяли Рассветноволосым вступать в поединки с подданными Рассветной империи. Такой поединок не мог быть честным: любой человек в здравом уме хоть с каким-то подобием инстинкта самосохранения не станет пытаться нанести вред избраннику Хранительниц, значит, заведомо проиграет поединок; если же в запале ссоры всё же попытается, неминуемо станет жертвой древнего проклятия, после чего о здравом уме говорить и вовсе не приходится. Поэтому Рассветноволосый, желающий решить спор, как любой дворянин, вынужден всегда выставлять вместо себя кого-то из Принадлежащих. Огвина утешало то, что в тренировочных поединках с Альвеном победителем чаще выходил он, причём совершенно честно, значит, там, где справился его младший спутник, справился бы и он сам.
— И куда сегодня желает отправиться мой принц? — поинтересовался рыжий, привычным жестом доставая амулет личины.
— На тот берег, — Огвин неопределённо махнул рукой в сторону Нижнего города.
— Хочешь посмотреть, как живётся столичной бедноте? Я и так скажу. Лучше, чем провинциальной, хуже, чем богачам.
— Мудрец, — фыркнул принц, сворачивая к мосту через Тенну.
— Должен же я был чему-то научиться за без малого два десятка лет во дворце и в твоём обществе, кроме как обращению с оружием, — пожал плечами Альвен.
— А как же обращение с прекрасными дамами?
— Дамы — это по твоей части, — возразил друг. — По моей — кто попроще. Горничные там, кухарки…
— Кухарки — это особенно полезно. Может, откормят тебя, наконец, а то я никак не пойму, что в тебе есть, кроме костей.
- Помнится, ты что-то говорил про мозги.
- Действительно. Но их не откормишь.
- И хвала Хранительницам. А то ещё голова болеть станет…
Так, разговаривая о всякой чепухе, они миновали мост и углубились в лабиринт речного порта. Здесь было людно, суматошно и довольно грязно, хотя куда чище, чем в некоторых кварталах порта Эрдеры, где принц имел сомнительную честь побывать два года назад.
— Прогуляемся вдоль реки? — уточнил Альвен.
Огвин неопределённо дёрнул плечом.
— Пожалуй, нет. Что-то я не в настроении сегодня шататься здесь.
— Как скажешь. За портом ремесленные кварталы, там поспокойнее.
Принц кивнул, и вскоре друзья шли вдоль мелких лавчонок и сомнительного вида харчевен. В Новом городе жили заметно беднее, чем в Старом, и выровнять ситуацию не удавалось уже не одно поколение. Те, у кого получалось выправить своё материальное положение, скорее переезжали всей семьёй на северный берег Тенны, а разорившиеся или обедневшие жители левобережья со временем оказывались в Новом городе, где жильё стоило дешевле. В конце концов с этим перестали бороться, только следили за тем, чтобы Нижний город не скатывался в нищету и разбой.
— Не самые приятные пейзажи, — заметил Альвен, разглядывая пару кривых домиков и аляповатую вывеску над входом в лавку дешёвого готового платья.
— Что поделать, невозможно всегда любоваться только дворцами или Радужным мостом, — отозвался принц.
Они шли не спеша, невзначай слушая обрывки разговоров идущих им навстречу людей. Полезно знать, о чём говорят на улицах твоего города, особенно из первых рук. Если хроники не врут, однажды подобная прогулка помогла далёкому предку предотвратить назревающий мятеж, а другому, чуть менее далёкому предку — вовремя узнать о распространяющейся по городу заразе и всполошить лекарей и целителей раньше, чем началась настоящая эпидемия.
Сегодня, впрочем, ничего особенно интересного не попадалось. Обычные повседневные трудности и радости: у соседей через улицу третьего дня пожар был, насилу потушили, хвала Драконам, ветра не было, ни на кого другого не перекинулось. А вчера в лавку какой-то богатый господин заглянул, и как только снизошёл, так ему наши тарелки да кувшины глянулись, набрал столько, за луну иной раз меньше уходит! Можно будет наконец дочке новое платье справить, а то из прежнего выросла совсем, а денег всё не было. А в лечебнице, что на Рыбной площади, новый молодой лекарь появился, только-только из университету. Соседка говорит, чудеса творит без магии — все уж думали, сноха её помрёт родами, хилая совсем и носила тяжело, а глядишь ты, спас!..
— Пожалуй, хватит на сегодня, — решил Огвин через пару часов.
— Как пойдём обратно? — спросил Альвен, точно зная, что его принц не любит возвращаться той же дорогой, если есть другая.
— Свернём вон по той улице, потом ещё раз, а там и к мосту выберемся.
На избранном пути людей оказалось меньше, что Огвина вполне устраивало. Он отнюдь не был любителем одиночества, но подолгу толкаться в толпе ему не нравилось. Принцу было интереснее рассматривать отдельных людей, чем сливающиеся в единое живое пятно лица. Вот прошла навстречу хорошенькая горожанка с корзиной белья — должно быть, прачка, легко поклонилась небедно одетым прохожим, улыбнулась, мимолётно взглянув в глаза обоим. Огвин улыбнулся в ответ. Сколько таких быстрых, иной раз украдкой брошенных взглядов ему довелось поймать и сколько ещё доведётся? А эта прачка и не догадывается, что смотрела в глаза именно тому, кому и хотела, а может, и не хотела, а просто вздумалось ей позаигрывать с красивым господином… Вот на крылечке лавки сапожника сидит девочка-подросток, растирая поджатую к груди ногу, и даже не поднимает голову на проходящих мимо людей. Принц замедлил шаг. Когда-то в детстве его угораздило неудачно свалиться с вскинувшейся на дыбы лошади и вывихнуть ногу. Дело было давнее, но воспоминание невольно пробуждало сочувствие к маленькой горожанке.
— Что случилось, красавица? — окликнул он девочку, приветливо улыбаясь. — Ушиблась?
Она и в самом деле была хороша собой, во всяком случае, волосы были чудесные, хотя склонённого лица было толком не разглядеть.
— С крыльца сверзилась, — не поднимая головы, всхлипнула та.
Огвин почувствовал, почти угадал невольное шевеление рядом с собой. Альвен, даром, что сам из простых, довольно нервно реагировал на проявления непочтительности по отношению к его принцу. Тот коснулся плеча рыжего, давая понять, что всё в порядке. Девочка, похоже, и впрямь сильно ушиблась, тут не до реверансов.
— Давай я помогу тебе подняться, — предложил принц, подходя ближе. — Ты здесь живёшь?
— Нет, — снова всхлипнула девица, — через две улицы. Дойти бы…
— Я провожу, — пообещал Огвин, протягивая руку. — Пойдём. Как тебя зовут, малышка?
Ему всегда было проще разговаривать с человеком, зная его имя, тем более с женщиной. Сам он в таких ситуациях назывался первым именем, пришедшим в голову.
— Клэйя, — ответила страдалица, почти всем весом повисая на руке Рассветноволосого и вставая на здоровую ногу. — Спасибо, благородный господин.
Она попыталась сделать шаг на больную ногу, но тут же вскрикнула и крепче вцепилась в руку спутника.
— Э, нет, так мы далеко не уползём, — покачал головой Огвин. — Иди-ка сюда, Клэйя, давай я тебя покатаю.
Она смущённо хихикнула, а затем пискнула, когда принц подхватил её на руки. Девочка была худенькая, чтоб не сказать тощая, и совсем лёгкая. И, кстати, действительно очень хорошенькая, особенно для своих лет. Светлая кожа, в меру правильные черты лица, трогательная родинка возле уха, глаза…
У Огвина на мгновение перехватило дыхание, и закружилась голова, он моргнул, заставляя расплывающуюся улицу вновь собраться перед глазами, и сфокусировал взгляд на девушке у себя на руках. Самой прекрасной девушке в этом мире. Единственной.
— Кто… кто ты? — пролепетала она, глядя огромными серо-голубыми глазами.
— Огвин, — тихо ответил он. — Принц Огвин. И сейчас я отнесу тебя к королевскому целителю, чтобы он вылечил твою ножку.
— Но… — она с некоторым недоумением смотрела на него. — Как же… волосы…
Принц досадливо передёрнул плечами и щёлкнул по амулету, отключая его. Клэйя тихо ахнула.
— Так веришь? — с лёгкой усмешкой спросил Огвин.
Она кивнула, больше ни о чём не спрашивая.
— Сколько тебе лет? — О таком, конечно, не спрашивают, но он должен знать. Шестнадцати ей нет точно…
— Четырнадцать, — потупилась девочка. — Это плохо, да?
Два года. Он понимал с абсолютной ясностью, что не станет нарушать традиции и жениться на ней до совершеннолетия. Рассветноволосому, конечно, никто слова не скажет и даже не осудит, но вот сколько будет желающих последовать его примеру? Лучше сразу не давать повода. Он достаточно молод, можно и потерпеть. Был Огвин-Юбочник, а станет, небось, Огвин Терпеливый — звучит недурно.
— Это прекрасно, — рассмеялся принц. — Это куда лучше, чем если бы тебе было сорок, а мне и того больше.
Она смущённо улыбнулась, крепче прижимаясь к его груди.
Шедшие навстречу люди приветствовали Рассветноволосого низкими поклонами, а устроившуюся у него на руках девочку провожали кто тёплыми улыбками, кто завистливыми взглядами. К вечеру вся столица будет знать, что принц Огвин встретил свою Преданную в закоулках Нижнего города, можно не сомневаться.
— Мой принц, позвольте помочь вам, — подал голос Альвен, когда они подошли к мосту.
— Нет, — неожиданно резко ответил тот, поудобнее перехватывая свою бесценную ношу. Добавил чуть мягче: — Нет, Альвен. Я донесу её сам. Куда угодно.