Чемоданчик!

Его привезли! Ура-ура-ура! Да здравствует бисер1 Да здравствуют финики! Да здравствует пассифлора! Да здравствует бисер! И мертвоморская грязь! И остатки одёжки! И биер! И ещё бисер! и леска с ниткой и иголками! И ещё много бисера!!!
В общем, привет, бардак в комнате!))))

---

А нет ли желающих составить компанию?

03.02.2012 в 03:00

Пишет  Kelear:

Танцевальная практика 5-го февраля
В ближайшее воскресенье, 5-го февраля, танцевальная практика в Кругозоре на Рязанском проспекте будет посвящена вальсам - точнее, простым вальсам, фигурным и вальсовым контрдансам. Возможны и приветствуются танцы по заявкам (в рамках озвученной темы); а если вы особенно любите танцевать вальс под какую-то конкретную мелодию - приносите эту музыку, и будет вам счастье=)

О танцевальной практике
Как добраться до ГУ "Кругозор"

---

Мы долетели - наш багаж не долетел (с)

Ни полёта без приключений. Личный опыт подсказывает: если на вылете всё проходит более-менее гладко, значит, на прилёте будет лажа. В лучшем случае - промурыжат лишние полчаса на паспортном контроле. В худшем - как сегодня, потеряют половину багажа.
Мы проторчали в Шереметьево добрых два часа. Рюкзак с тряпками и орехами нашёлся без проблем - его сдали в багаж позже и через негабарит. А вот чемодана с бисером, финиками, пассифлорой и вещами в стирку не нашлось. Нас там таких было человек двадцать. Судя по всему, в Тель-Авиве один контейнер то ли вовсе не погрузили, то ли погрузили куда-то не туда. (Есть у меня подозрение, что его случайно кинули к багажу следующего рейса - Трансаэро с прилётом в Домодедово. Это было бы лучши вариантом. Если вообще забыли там, тоже неплохо. Главное, чтобы не отправили в какой-нибудь Нью-Йорк)
Заполнили кучу бумажек. На полученном багаже висела бирка с моей фамилией. Мы рассудили, что на втором должна висеть Дарькина и оформили всё на неё. Пошли на таможню - а там, оказывается, весь багаж записан на меня. Логики мы не поняли, но декларацию (в четырёх экземплярах) пришлось переписывать заново. На меня. Бедный героческий сотрудник не то Шереметьево, не то Аэрофлота, который был нам выдан в качестве сопровождающего. В его функции входило поймать нас на паспортном контроле, проводить до багажа и сдать встречающим, а ему пришлось полтора часа носиться с нашими бумажками, писать, переписывать и водить нас за ручку. При этом он был полон сочувствия и оптимизма, и вообще был крайне мил.
А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хо-ро-шо. Москва встретила бодрящим морозцем градусов в двадцать. Немного отвычно, но это дело наживное, через пару дней будет как само собой.
Дома тепло, мама, кошки и горячий душ. Приходим в себя и потихонечку перестраиваем биологические часы.

@темы: Ёжики и кактусы, Поездки

---

01.02.2012 в 15:27

Пишет  _FOTINA:

КОМНАТА В МОСКВЕ

01.02.2012 в 17:33

Пишет  ~Птаха~:

Ищем соседа
Комната в двушке. Предпочтительно одному человеку, предпочтительно девушке.
15 т.р. в месяц.
Комната небольшая, но уютная. Есть мебель.
Стиральную машину установят в пределах месяца.
Интернет - 100р. в месяц, хорошая скорость без перебоев, втыкаете шнур и пользуетесь.
17 этаж.
Квартира теплая.
Пешая доходимость до м. Тимирязевская.
Внизу магазин и аптека. То же, но круглосуточное, по дороге от метро. Возле дома маленький парк с прудом.
В соседней комнате живем мы, две девушки-ролевики. Не курим, не пьем. Гостей принимаем редко. Музыку ночами на полную катушку не слушаем. Владеем крысо-мальчиком, живущим исключительно в своей клетке.

Въезжать можно хоть в эти выходные!

Кросспост крайне приветсвуется!

---

Из закромов родины-2

В продолжение темы Хот-Феста. Эта заявка меня вначале поставила в тупик косой чертой между персонажами. И дело даже не в моём отношении к слэшу в данном каноне, а в том, что я не представляю подобного исхода в описанной в заявке ситуации. Но почему-то оно меня зацепило. А потом была особо "полезная" лекция в универе... За полтора часа времени написалось больше страницы текста. Дарька посмотрела на это безобразие, вздохнула, и дальше мы писали вместе.

Название: Камни преткновения
Авторы: Anoriell Elenthel ( ~Анориэль~) и  dariana
Фэндом: "Отблески Этерны"
Размер: миди
Категория: джен
Жанр: Drama
Персонажи: Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт
Краткое содержание: Отряд Северной армии попадает под обвал. Лионелю удаётся вывести всех вовремя, но они с Давенпортом, отстав от отряда, оказываются под обвалом. Надежды на спасение почти нет, и Чарльз, не выдержав гнетущей обстановки и полагая, что им уже не спастись, решается высказать маршалу всё, что о нём думает. (с) Заказчик
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат В.В. Камше, идея - заказчику, ну а что осталось - то наше.

1

Нет у нас подушки, нету одеяла,
Жмёмся мы друг к дружке, чтоб теплее стало.
С. Маршак

Старые горы звенели от напряжения, камни глухо ворчали. Они были недовольны, их раздражали и приводили в ярость беспокойные создания, без нужды тревожащие их покой. Они должны были поплатиться за это. Немедленно. Сейчас.
Чарльз с трудом тряхнул головой, отгоняя наваждение. Полегчало мало — мерзкое давящее чувство никуда не делось, и отмахнуться от него не получалось. Хотелось дать шпоры нервно переступающему с ноги на ногу чалому и убраться как можно дальше с этого склона, но место офицера для особых поручений было рядом с Проэмперадором Севера. А тот неподвижно сидел в седле, неотрывно следя за тем, как отряд за отрядом быстро уходили по узкой тропинке вдоль ручья. Серый в яблоках конь маршала стоял смирно, лишь беспокойно прядая ушами и то и дело фыркая. Лошади понимали, что оставаться здесь больше нельзя, Чарльз это тоже понимал, но Лионеля Савиньяка опасность, казалось, мало тревожила. Адъютанты и порученцы были разосланы по полкам с распоряжениями для командиров. Рядом с маршалом оставался только его офицер для особых поручений, для которого дела не нашлось.
Хвост колонны наконец показался и начал втягиваться на тропинку. Солдаты шли быстро. Давенпорт полагал, что сейчас уже все чувствовали разлитое в воздухе напряжение. Ему было муторно ещё с ночи, но за последний час тягостное чувство усилилось в несколько раз, превратившись почти в физическую боль. Камни заворочались на своих налёжанных местах, готовые слиться в единый поток, который сметёт всё живое на своём пути…
— Господин маршал! Здесь больше нельзя оставаться. Ни минуты!
Чалый отчаянно рванулся вперёд, не желая погибать на этом скальном уступе, и Чарльз вряд ли сумел бы его удержать на месте, даже если б очень захотел. Он лишь крепче сжал поводья, чтобы не вылететь из седла. Справа распластался в прыжке серый мориск Савиньяка, устремляясь вслед втянувшейся наконец в ущелье колонне.
Горы содрогнулись и будто бы вздохнули. Шорох осыпи потонул в скрежете стронувшихся с места гигантских каменных глыб, начавших сползать вниз, всё набирая скорость. Под ноги коней хлынули мелкие и средние камни. До спасительной тропинки оставалось сотни три бье, когда раздался треск, похожий на пушечный выстрел, и огромный валун перегородил горловину ущелья. Чалый вскинулся на дыбы, Чарльз, не удержавшись, полетел на землю, чудом миновав груду некрупных камней с острыми краями. Вскочив на ноги, капитан успел увидеть, как над перегородившей путь к спасению глыбой мелькнул серый в яблоках круп, но всадника в седле не было.
— Сюда, быстро! — прорвался сквозь нарастающий грохот голос Савиньяка. Давенпорт, не раздумывая, бросился следом за маршалом в едва приметную расщелину, оказавшуюся входом в небольшую пещеру. Здесь было чуть тише, сюда пока не залетали камни. Камни катились по горным склонам снаружи, они покидали своё ложе, мчались вперёд, сталкивались с другими глыбами и увлекали их за собой, и вот уже к подножию стремится неудержимый поток, бурная река, которую ничто не в силах остановить. Он тоже был частью этого потока, который захватил его, и вырваться, выбраться на берег каменной реки было невозможно. Он мог только бежать вместе со всеми, вспарывая дёрн и ломая вековые сосны, до самой равнины, где камни смогут вновь уснуть…
— Давенпорт! Давенпорт, очнитесь!
Чарльз вздрогнул и открыл глаза. Он стоял, вцепившись пальцами в холодные камни, сильная рука трясла его за плечо. Давенпорт рванулся в сторону, и маршал тотчас разжал хватку. Капитан медленно опустил руки и отвернулся от стены, тяжело дыша, как после долгого бега. Было тихо и темно. Чарльз чувствовал себя странно спокойным и каким-то опустошённым.
— Обвал прекратился, — сообщил Савиньяк, убедившись, что капитан пришёл в себя. — К сожалению, выход из этой пещеры завалило полностью. Самим нам отсюда выбраться вряд ли удастся.
Тон маршала был совершенно спокойным, и виконт невольно позавидовал такому самообладанию. Он сам едва ли смог бы сказать о том же с подобной невозмутимостью, хотя страха он не испытывал.
— Вы целы, капитан? — осведомился Проэмперадор.
— Кажется, да, — Чарльз прислушался к своим ощущениям. Саднило колено, которым он ударился, падая с коня, но в остальном он чувствовал себя нормально.
— Что в Вашей фляге?
— Касера.
— Могу я её одолжить?
Чарльз отстегнул флягу от пояса и протянул маршалу. Глаза понемногу привыкли к темноте. Давенпорт видел, как Савиньяк смочил содержимым фляги платок и прижал к левой щеке.
— Благодарю, — маршал завинтил крышку и вернул виконту его имущество. — Хотите пить?
— Нет.
— Хорошо. Питьё придётся беречь. Вы не чуете подземные источники?
— Нет…
— Жаль, — похоже, маршал всерьёз допускал, что его офицер для особых поручений может обладать и таким талантом. — Что ж, будем обходиться тем, что есть.
Давенпорт промолчал, не слишком представляя, на что рассчитывает Савиньяк. Выбраться сами они не смогут. Конечно, маршала станут искать, но вот найдут ли? Чарльз вспомнил, на что стали похожи скалы, некогда окружавшие Надорский замок, и понял, что шансов у них нет.
Лионель снял плащ, свернул его и сел в дальнем конце пещеры. Чарльз помедлил с полминуты и последовал его примеру, привалившись к неровной стене.
Камни молчали. Они выплеснули вековую ярость и вновь погрузились в сон. Горы успокоились, но на душе у Чарльза всё равно было муторно. Теперь тому была вполне определённая причина, куда ясней путаных, сумбурных снов и смутных предчувствий, только легче от этого не становилось.
Давенпорт поднялся и принялся мерять шагами их убежище. В вязкой тишине гулко отдавался звон шпор по каменному полу. Это раздражало, но и дальше сидеть на месте капитан был не в состоянии. В отличие от маршала. Савиньяк в своём углу сохранял полную неподвижность, казалось, он задремал, впрочем, почему бы и нет? Непрекращающиеся «догонялки» времени на сон офицерам оставляли немного, хотя про Савиньяка поговаривали, что ему хватает трёх-четырёх часов в сутки, но в это капитан Давенпорт не слишком верил.
Четырнадцать шагов в длину, девять в ширину, в глубине пещеры — семь с половиной. Неровные пол и стены, потолок не видно в темноте, но рукой не достать. К тому, что ещё недавно было входом, ведёт узкая щель, в которую с трудом может пролезть один человек. Чарльз провёл пальцами по перегородившим путь на волю глыбам, попробовал надавить на выступающий камень. На пол с тихим, но гулко отдавшимся под скальным сводом шорохом посыпался песок.
— Лучше не трогайте, — посоветовал Савиньяк, который и не думал спать. — Камни слишком неустойчивы, если начать их шевелить, они могут осыпаться внутрь пещеры.
Давенпорт вздрогнул от неожиданности и отшатнулся от завала. Отошёл и вновь сел у стены.
Минуты тянулись одна за другой. Часов у Чарльза не было, да даже если бы и были, разглядеть стрелки в темноте бы не удалось. Делать было решительно нечего. Звенящая тишина угнетала, хотелось поговорить, просто чтоб нарушить давящее молчание, но беседовать с Лионелем Савиньяком не тянуло совершенно.
Чарльз передвинулся на сложенном плаще, облизнул пересохшие губы, сглотнул, закашлялся, поперхнувшись вязкой слюной.
— Пейте, — маршал поднялся, разминая затёкшие мышцы, и протянул виконту флягу. Его голос звучал чуть хрипло, должно быть, тоже из-за пересохшего горла.
Давенпорт отхлебнул из фляги. Белое вино. Стало чуть легче, во всяком случае, перестали скрести кошки в горле.
— Благодарю, — Чарльз вернул флягу владельцу. Савиньяк забрал питьё, сделал глоток и завинтил крышку.
— Вы не замёрзли? — осведомился он, прохаживаясь взад-вперёд по пещере.
— Нет, — отрезал Давенпорт. Здесь было зябко, но пока он холода особенно не чувствовал.
— У Вас есть касера. Станет холодно, выпьете.
Маршал вернулся в свой угол. Вновь повисло тягостное молчание. Чарльз пытался представить, что сейчас происходит за пределами этой ямы. Удалось ли арьергарду выбраться, или обвал зацепил и его? Далеко ли нашлось место для лагеря? Сколько времени будут искать Проэмперадора, прежде чем признают погибшим?
От вынужденного безделья, накопившейся за последние месяцы усталости и выпитого вина начало клонить в сон. Чарльз раза два или три проваливался в вязкое забытьё и вновь приходил в себя.
— Я бы не советовал засыпать, сидя под холодной стеной, — маршал снова поднялся и подобрал плащ. — Впрочем, Вы правы, следует воспользоваться нашим положением хотя бы затем, чтобы выспаться.
Виконт молча поднялся и принялся расстилать плащ в стороне от маршала, но тот неожиданно окликнул его:
— Давенпорт, один плащ Вас не спасёт, равно как и меня. По-хорошему, и двух маловато, но так всё же будет лучше. Кладите свой плащ поверх моего.
Капитан помедлил, но подчинился. Идея столь близкого соседства с Савиньяком не вызвала ни малейшего восторга, но Чарльз был вынужден признать правоту маршала. Хотя в один плащ можно было бы хотя бы завернуться, а так…
— Снимайте мундир и рубаху, капитан, — невозмутимо сказал Савиньяк, одну за другой расстёгивая пуговицы.
Чарльз замер, непонимающе уставившись на маршала. Должно быть, он ослышался… Что он делает?
— Не смотрите на меня таким удивлённым взглядом, — с усмешкой произнёс Проэмперадор, хотя разглядеть выражение лица в темноте он не мог. — Вашей репутации ничто не угрожает, зато так мы меньше рискуем замёрзнуть в этом каменном мешке, — маршал бросил мундир поверх двух расстеленных плащей и взялся за ворот рубахи. — Раздевайтесь, Давенпорт. Это приказ.
Чарльз вздрогнул, как от пощёчины, но субординация взяла своё, и он начал судорожно расстёгивать пуговицы мундира, не находя, что ответить. Это уже переходило все границы!
— Господин маршал… что Вы намерены делать? — всё же выдавил из себя капитан.
— Я намерен спать, — отрезал Савиньяк, опускаясь на импровизированную постель и поворачиваясь на бок. — И Вы, полагаю, тоже. Ложитесь, капитан, спиной к спине и накройтесь оставшейся одеждой.
Лионель Савиньяк снова всё решил за всех, не считаясь с чужим мнением. Чарльз стянул рубаху и лёг в чётком соответствии с полученными указаниями. Так в самом деле стало теплее. Чарльз с раздражением отметил, что маршал в очередной раз показал, что его мало волнуют мнения и чувства окружающих его людей. Даже самое разумное в сложившихся обстоятельствах решение выглядело как прихоть, природу которой нет смысла объяснять другим.
Лежать было не слишком удобно, но усталость довольно быстро взяла своё, и Чарльз провалился в сон.

2

Сон разума рождает…
Ф. Гойя (в сокращении)

Он из последних сил карабкался на крутой каменистый склон. Над самой головой висели свинцовые тучи, готовые вот-вот разразиться потоками холодной воды. Пока что их лишь время от времени вспарывали белые зигзаги молний, на несколько секунд заливая серые скалы полупризрачным светом. Давенпорт знал, что ему обязательно нужно взобраться наверх прежде, чем хлынет ливень, и лез по почти отвесной стене как можно быстрее, но всё равно невозможно медленно.
Полыхнула очередная молния, и Чарльз увидел на достаточно широком уступе у себя над головой замершего у обрыва отца. Он смотрел на сына и ободряюще ему улыбался. Чарльз улыбнулся в ответ и во вновь сомкнувшейся темноте нашарил очередной камень, затем следующий, ещё один… Пальцы схватили пустоту. Давенпорт потянулся вперёд, надеясь, что достиг нужного уступа, но левая рука неудержимо заскользила по слишком гладкому камню и сорвалась. Давенпорт полетел вниз, отчаянно пытаясь уцепиться хоть за что-то. Под руки подвернулся крупный валун, Чарльз повис на нём, судорожно ища опору под ногами. Нужно было снова карабкаться самое меньшее от середины склона, а времени оставалось всё меньше.
Снова сверкнула ослепительная вспышка, виконт взглянул наверх, чтобы получше рассмотреть скалу и ещё раз увидеть отца. Но вместо Энтони Давенпорта на каменном карнизе стоял как всегда невозмутимый Лионель Савиньяк и холодно смотрел на лезущего наверх офицера.
- Быстрее, капитан! У Вас нет времени срываться, - голос маршала легко перекрыл свист ветра, его не заглушил даже раскат грома.
Чарльз стиснул зубы и полез вверх, цепляясь за каждую трещину в камне. Откуда здесь взялся Проэмперадор Севера и куда делся отец? Почему он не дождался сына? Нужно скорее добраться до маршала и сказать ему об отце… Что сказать? Неважно! Он здесь был, теперь его нет, это неправильно…
Начинался дождь, через несколько минут обещавший превратиться в настоящий потоп, а до спасительного уступа было ещё неблизко. Молния опять расколола давящее на плечи небо, чётко высветив стройную фигуру в чёрно-белом мундире с алой перевязью на фоне серо-чёрной громады горы. Маршал стоял в той же позе и с тем же выражением холодного безразличия на лице, сквозь которое, впрочем, начинало проглядывать нетерпеливое раздражение.
- Поторопитесь, капитан! Что Вы там застряли?
Резкие слова словно подхлестнули Давенпорта, заставив поспешнее шарить руками по холодным камням в поисках очередной зацепки. Только бы не сорваться ещё раз! Если он не доберётся сейчас, это будет конец. Маршал развернётся и уйдёт, не оглядываясь, и не станет дольше ждать своего офицера для особых поручений. Мысль же о том, что Савиньяк будет наблюдать за его падением со своей всегдашней невозмутимостью, привела едва ли не в бешенство. Чарльз подтянулся на руках, упёрся коленом в очередную выпуклость на скале, снова подтянулся. В небе полыхнуло, и виконт увидел в нескольких бье перед собой высокие маршальские сапоги и понял, что наконец вскарабкался к цели. Оставалось только влезть на проклятый уступ. Давенпорт последним отчаянным усилием втащил себя на карниз, неудачно навалившись боком на твёрдый край обрыва и распластавшись на скале прямо у ног Проэмперадора, который по-прежнему стоял неподвижно, даже не думая хотя бы протянуть руку, чтобы помочь измотанному капитану подняться на ноги. Собрав остатки сил, Чарльз кое-как встал и натолкнулся на равнодушный взгляд Савиньяка.
- Надеюсь, Вы принесли карту?
Карту? Ах да, он же должен был принести маршалу карту предгорий, он сунул её за обшлаг мундира, но мундир остался в палатке… Чарльз судорожно огляделся и увидел за спиной Савиньяка три тёмных провала.
- Нам туда! - махнул он рукой в сторону одного из них. Он не имел понятия, что там, но точно знал, что это единственная верная дорога.
Узкий горный туннель, по которому они бежали, шёл чуть под уклон. Неровные камни под ногами были скользкими и влажно поблёскивали в свете факела, который Давенпорт сжимал в руке. Чарльз взглянул вниз и заметил на рукоятке факела бурые пятна. Оказывается, он ободрал ладони в кровь, взбираясь на скалу, но боли почему-то не чувствовал.
Под ногами захлюпало, нога капитана скользнула по ставшему мокрым камню. Не удержавшись, он упал с невысокого уступа, оказавшись по колено в ледяной воде. Подземное озерцо было нешироким, его нужно было перейти, и Чарльз продолжал бежать, но вода затрудняла движения. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, противно заныло колено и почему-то левый бок, спина взмокла от напряжения, а берег приближался чудовищно медленно…
- Давенпорт! - Проэмперадор в совершенно сухой одежде стоял на противоположном берегу и пристально смотрел на своего офицера для особых поручений.
Чарльз добрёл до края озера и попытался вылезти, но поскользнулся на выглаженных водой камнях и едва не свалился в ледяное озеро уже целиком. Сильная рука маршала крепко схватила его под локоть, выволакивая на каменистый берег.
- Нужно прогрызть проход, - сообщил Савиньяк, ещё не дав виконту отдышаться. - Вас, кажется, огорчало отсутствие дела. У меня есть для Вас поручение. Особое. Идёмте.
Слева открылся другой туннель, круто уходящий вниз, из которого выкатывались странные круглые камни.
- Хватайте их и затаскивайте в нишу, - распорядился маршал, махнув рукой на небольшое углубление в стене подземного коридора. - Они будут грызть.
Чарльз непонимающе уставился на катящиеся вверх валуны и на указанное маршалом место в скале. Здесь ничего нельзя трогать, это бессмысленно и опасно! Давенпорт повернулся к командующему Северной армией, чтобы сказать об этом, и натолкнулся на не допускающий возражений взгляд прищуренных чёрных глаз.
- Тащите камни, капитан. Это приказ!
Чарльз вздрогнул и помимо воли шагнул вперёд, схватил тяжёлый валун и втолкнул в едва заметную нишу. Раздался противный скрежет, на пол заструился мелкий песок, но не успел Давенпорт донести второй камень, как первый откатился назад и устремился вслед за своими собратьями вверх по поперечному ходу, не желая прогрызать сердце горы. Давенпорт тоже этого не хотел, но тело капитана против его воли продолжало выполнять полученный безумный приказ…

По спине потянуло холодом, и Чарльз открыл глаза. В рёбра упирался выступающий камень, жгло пересохшее горло. В свете нескольких чудом проникших в пещеру и разогнавших мрак солнечных лучей виконт увидел Лионеля в одной рубашке, методично разминавшего затёкшие за ночь мышцы. Давенпорт пошевелился, чтобы тоже встать - лежать и дальше на камнях было холодно. Одеревеневшее тело слушалось плохо, но капитан всё же поднялся, торопливо натянул рубаху и принялся застёгивать пуговицы мундира.
- Доброе утро, Давенпорт, - бодрый до отвращения маршал, которому явно не снились никакие уступы и грызущие гору камни, обернулся и протянул виконту флягу, которую тот принял с вполне искренней благодарностью и сделал глоток. Больше было нельзя - питья было слишком мало - и Чарльз поспешил завинтить крышку и вернуть вино Проэмперадору, уже успевшему надеть помятый мундир.
Давенпорт прошёлся по пещере, стараясь размяться и стряхнуть с себя сонную одурь, выбросив из головы остатки ночного бреда. Второе выходило хуже первого. Чарльз подобрал свой плащ и присел у стены, как накануне. Савиньяк сделал то же, вновь превратившись в сидящую статую в глубине пещеры и вперив взгляд в одному ему известную точку.
Время, которое было совершенно нечем занять, тянулось удивительно медленно. Оставалось разве что созерцать одинокие солнечные пятна на каменном полу. Крохотные лужицы света мало-помалу сползали к ближней стене их убежища, однако прогнать из камней вековой холод им было не под силу. Давенпорт поёжился, поднялся и принялся ходить в надежде согреться. Помогало не слишком - ноги, казалось, примерзали к серому камню.
Поняв, что побороть холод таким путём не удастся, капитан прибегнул к средству, о котором не забывал и без напоминаний Проэмперадора. Касера обожгла горло, почти не утолив жажды, зато сразу стало едва ли не жарко. Чарльз помедлил пару секунд и протянул фляжку замершему в своём углу маршалу. Тот взял её, отхлебнул и вернул касеру владельцу, коротко поблагодарив. Чарльз про себя отметил, что Савиньяк, который вырос в Эпинэ, хоть и держался под стать бергеру, должен бы мёрзнуть больше уроженца Надора, однако Давенпорт был склонен в этом усомниться.
Лионель поднялся и в свою очередь начал мерять пещеру шагами. Чарльз отошёл туда, где лежал его свёрнутый плащ, но садиться пока не стал. Мысль о том, чтобы опять сидеть, ничего не делая, в полной тишине, начинала вызывать отвращение. Давенпорт досадливо подумал, что окажись он здесь с кем угодно другим, к исходу второго дня каменного плена неминуемо завязалась бы болтовня обо всём и ни о чём, за которой можно было бы хоть немного скоротать время. Но казавшийся железным маршал, по-видимому, в собеседниках не нуждался, а заводить первым разговор с Проэмперадором Чарльз не имел ни малейшего желания. Да и не слишком представлял, как это сделать, чтобы не выглядеть при этом глупо.

3

Я б вызвал Вас, да не на чем пожарить…
По мотивам комментариев с Хот-Феста

Тонкий луч света коснулся лица виконта, и он невольно вздрогнул. Проэмперадор остановился и пристально посмотрел на капитана.
- Вы просто нервничаете, или нам следует ожидать новых сюрпризов от местных гор?
- Нет, - вырвалось у Чарльза раньше, чем до него в полной мере дошёл смысл вопроса. - С горами всё в порядке, - уточнил он.
По мнению Давенпорта, нервничать в сложившейся обстановке было куда более естественным, чем сохранять каменную невозмутимость, но когда Савиньяка заботило чужое мнение?
- Хорошо, - соизволил одобрить маршал. - Ещё одно землетрясение могло бы стать фатальным как для нас, так и для армии.
- Нам вполне хватило и первого, - хмуро бросил Чарльз. Лично он не видел, чем таким ещё один обвал может ухудшить их положение, на его взгляд, и без того достаточно безнадёжное. Но говорить этого вслух капитан, разумеется, не стал.
- Не скажите, - Савиньяк вернулся в свой угол и сел. - В нынешней ситуации худшее, что грозит нам - смерть от жажды. Новый обвал может усугубить наше положение и лишить нас последних шансов на спасение.
- На спасение? - Чарльз не смог сдержать горькую усмешку. Голова слегка кружилась от голода и касеры, и Давенпорт сел на свёрнутый плащ. - Вы верите, что нас найдут в этой норе? Если вообще станут искать, а не решат, что уже некого…
- Я отпустил Грато, - голос Проэмперадора сохранял ледяное спокойствие. - Если он выжил, чего мне бы очень хотелось, он почувствует, что я жив, и попытается вернуться.
- Отпустили? - не поверил своим ушам Чарльз. Неужели для него жизнь лошади дороже собственной?
- Ваш конь перескочил через завал. Со всадником Грато бы не допрыгнул, протащить его в эту щель бы не вышло. Самым разумным было его отпустить и попробовать спастись порознь.
Самым разумным… Кем надо быть, чтобы оценивать шансы, когда земля уходит из-под ног в прямом смысле слова?
- Конь - не собака, чтобы искать хозяина, - заметил Давенпорт.
Он был рад, что чалому удалось вырваться - сам он этого увидеть не успел, но вот уверенности в том, что жеребец станет возвращаться из-за него, у Чарльза не было ни малейшей. Конечно, они с чалым знакомы всего около полугода, а Савиньяк выезжал на сером в яблоках красавце ещё в Олларии, тем не менее убеждённость маршала удивляла.
- Грато - мориск, - снизошёл до пояснения Проэмперадор. - Такая лошадь своего наездника или любит, или ненавидит. В последнем случае она может терпеть его до поры до времени, но не упустит случая выказать своё отношение. Мы с Грато прекрасно ладим уже третий год. Это достаточный срок для такого коня, чтобы найти всадника, если он жив.
Эмиль Савиньяк был кавалеристом, и его брат неплохо разбирался в лошадях. Это вселяло некоторую надежду, хоть и весьма призрачную.
- Даже если на поведение Вашего коня обратят внимание, такие завалы так быстро не разбираются, - всё же поделился своими главными опасениями виконт. - Я… видел то, во что превратились скалы в Надоре. Чтобы разобрать такое, нужны месяцы.
- Мы не знаем, как сильно пострадали горы здесь. Полагаю, что меньше, чем в Надорах, иначе эта пещера бы не уцелела. В любом случае, у нас есть самое большее неделя, за которую нас или найдут и вытащат, или нет.
Слушать равнодушный тон маршала становилось невыносимым. Чарльз не мог понять, как можно с таким безразличием рассуждать о подобных вещах?!
- Вы так об этом говорите, словно Вас совершенно не волнует, найдут нас или нет, - не выдержал Давенпорт.
- Зато Вы, судя по всему, волнуетесь за двоих, - язвительно усмехнулся Савиньяк.
Чарльз почувствовал, что звереет.
- Да, меня волнует, останемся мы живы или нет, и я нахожу это естественным. Если Вы привыкли ко всему и всем относиться безразлично, это ещё не значит, что и другие столь же равнодушны к своей и чужой судьбе.
Вышло излишне резко, и Давенпорт оборвал себя, в который раз помянув недобрым словом своё неумение разговаривать с начальством. Однако маршал своего офицера для особых поручений ответом не удостоил, даже не пошевелился. В пещере уже сгущались сумерки, и Чарльз не мог подробно разглядеть лицо графа, но не сомневался, что на нём застыло выражение вежливо-снисходительного внимания к собеседнику - как на памятном совете перед выступлением к каданской границе. Это стало последней каплей, и плотину, простоявшую без малого полгода, прорвало.
- Впрочем, Вы ведь не привыкли считаться с мнением и чувствами окружающих и принимать их в расчёт, для Вас люди - не более, чем карты, которые можно перетасовывать и раскладывать, как вздумается, разменная монета, которой Вы расплатитесь и забудете. Вы всё решаете за них и без их участия, и даже в тех редких случаях, когда Вы якобы предоставляете им возможность сделать выбор, это только видимость. Вы устраиваете зачем-то военные советы, когда приказ давно подписан и никак не изменится. Предлагаете подчинённым высказывать своё мнение и слушаете с таким видом, словно делаете великое одолжение, или и вовсе смотрите сквозь собеседника, - Давенпорт понимал, что говорит лишнее, что ни при каких иных обстоятельствах он бы не высказал Проэмперадору Севера всё это, но начав говорить, уже не мог остановиться. - Глядя на Вас, можно подумать, что у других людей ценных и разумных мыслей возникнуть не может. Да, до сих пор Ваши решения в целом себя оправдывали, но даже это не повод держать подчинённых за сборище дураков, только и способных, что исполнять приказы, и отмахиваться от любой попытки высказаться, даже не дослушав. Зачем в таком случае вообще спрашивать, если Вы всё равно всё сделаете по-своему и вопреки всем суждениям и едва ли снизойдёте до самых общих объяснений и обоснований принятого решения? Разумеется, приказы командования не обсуждаются, но людям иногда хочется понимать, что и зачем они делают.
Чарльз остановился, чтобы набрать воздуха в лёгкие. Ему ещё было, что сказать, и немало, но Проэмперадор возможности продолжить ему не дал.
- Ваш монолог недурно вписался бы в какую-нибудь пьесу незабвенного Дидериха, однако в армии Вам с таким подходом дальше полковника не продвинуться. К Вашему сведению, приказы отдаются затем, чтобы их исполняли. Понимать - задача тех, от чьего понимания зависит точность их выполнения. Тот, кто способен понять суть без дополнительных пояснений, со временем сам начнёт отдавать толковые приказы, а прочим следует их исполнять, а не участвовать в принятии решений. Решать - это моё дело как маршала и Проэмперадора Севера, и если мои решения окажутся неправильными, рубить голову тоже будут мне, а она мне пока ещё дорога, что бы Вы ни думали по этому поводу, - похоже, хвалёная невозмутимость Савиньяку наконец изменила. Голос звучал ровно, но в нём не было обычного безразличия к происходящему. - Как бы Вам ни казалось, но я очень внимательно выслушиваю то, что говорят мои старшие офицеры. Если бы на столь запавшем Вам в душу совете Айхенвальд, или Фажетти, или Хеллинген, или Ваш приятель Хейл сказал о чём-то, что я пропустил в своих расчётах, приказ был бы переписан. Только повлиявший на внесённые изменения узнал бы об этом не раньше, чем получил повышение. Другое дело, что подобного пока не случалось.
- К тому времени, как это случится, у Вас не останется офицеров, желающих честно высказаться. Удивительно, что этого не произошло до сих пор, - зло бросил Чарльз. В глубине души он признавал, что это не так - армия слишком верила в счастливую звезду «маршала Ли», и за это солдаты и офицеры с готовностью терпели дурной характер командующего. Однако накопившееся за последние месяцы раздражение требовало выхода, и Давенпорт больше не считал нужным его сдерживать. В Закате, куда они отправятся через считанные дни, некому будет спросить с него за нарушение субординации. Зато можно напоследок высказать Савиньяку в лицо всё. Тоже своего рода исповедь. Бонифаций бы одобрил. - Должно быть, потому, что не каждому Вы потрудились объяснить, что готовы предать любого, даже друзей, не то что подчинённых, хотя о каких друзьях можно говорить с таким подходом? Они же для Вас средство, которым можно пожертвовать без особых угрызений совести и забыть! Вы с каменным лицом смотрите, словно на пустое место, на людей, готовых умереть за Вас и идущих в атаку, выкрикивая Ваше имя - Ваше, а не законного короля, который, кстати, не давал Вам проэмперадорских полномочий. Вы считаете себя вправе решать даже за него…
Виконт замолчал, переводя дух, и с досадой отметил, что руки у него дрожат. Оставалось порадоваться, что полумрак в пещере едва ли позволял Савиньяку это увидеть.
- Полномочия мне дал регент, обсуждать же с Вами, имеет силу или нет отречение Фердинанда, я не намерен, - отрезал граф. В его голосе почудилась нотка не то лёгкого раздражения, не то усталости, - как и возвращаться к разговору о предательстве и жертвах. Я его помню, Вы, я вижу, тоже. И не повышайте голос в горах.
Тон маршала вновь сделался спокойно-скучающим, но Давенпорта это ничуть не остудило. Скорее уж наоборот.
- Я помню, - с ноткой сарказма, хотя и на пару тонов ниже, отозвался он, - Вы ещё сказали, что при необходимости подожжёте фитиль, даже если к бочке с порохом будет привязан Ваш друг. Во всяком случае, тот, кого Вы таковым называете… Боюсь предположить, что для Вас значат родные!
- Капитан Давенпорт, - в ледяном голосе Проэмперадора зазвенел металл, - мои отношения с моей семьёй и моими друзьями - это моё личное дело. Но раз уж этот вопрос настолько не даёт Вам покоя, я отвечу. Да, я считаю, что ни одна жизнь, даже самая для меня дорогая, не может стоить тысяч других. Если когда-нибудь я окажусь перед подобным выбором, я сделаю его в пользу этих тысяч, как бы тяжело и больно мне при этом ни было. И мои друзья и родные меня не осудят, потому что сами поступят так же. А если Вы полагаете, что это означает не любить своих близких, мне остаётся лишь искренне пожелать тем, кто когда-либо будет зависеть от Вас, чтобы Вы никогда не оказались в подобной ситуации.
Савиньяк резко замолчал, Чарльз тоже, не находя, что ещё сказать. Слова маршала звучали чудовищно и при этом до отвращения правильно. Во всяком случае, пока это оставалось всего лишь предположениями. Впрочем, Давенпорт почти не сомневался, что, возникни такая ситуация на самом деле, у Лионеля слова не разойдутся с делом. А Эмиль? Граф Савиньяк с такой уверенностью сказал о том, что его родные и близкие руководствовались бы теми же принципами, но Чарльз не мог представить открытого, легко смеющегося графа Лэкдеми обменивающим жизни нескольких сотен или даже тысяч незнакомых людей на родного брата. Подобное казалось дикостью с самого начала, но таких доводов для маршала Севера не существовало.
Снова потянулись минуты давящей тишины. В горле пересохло окончательно, но касера жажду бы не утолила, а от одной мысли о том, чтобы обратиться к Савиньяку, сводило зубы. В ушах ещё звенели резкие слова: «…мне остаётся лишь искренне пожелать тем, кто когда-либо будет зависеть от Вас, чтобы Вы никогда не оказались в подобной ситуации». Признавая все заслуги и таланты маршала, Давенпорт при всём желании не мог бы сказать, что тем, кто зависит от этого человека, повезло. Проэмперадор отлично чувствовал, до какого предела люди могут выдерживать стремительный марш или бой, и по большей части не отступал от этого предела, выжимая из людей всё, что было возможно, расчётливо и безжалостно. Савиньяк не любил зря терять людей, но и не был склонен их щадить. Самым удивительным было то, что, несмотря на это, армия в целом командующего любила, шла за ним, не раздумывая и не ропща на изматывающие безумные броски. Чарльзу временами казалось, что скверный характер маршала замечает он один, или же всем прочим не было дела до того, как он относится к своим подчинённым.
«…В армии Вам с таким подходом дальше полковника не продвинуться…» В армии под командованием Лионеля Савиньяка ему едва ли стоило бы надеяться даже на этот чин. Не то чтобы Чарльз ставил перед собой цель непременно сравняться с отцом или тем более превзойти его, но прозвучавшее в голосе Проэмперадора смешанное с пренебрежением раздражение неприятно резануло. Впрочем, теперь всё это уже не имело особенного значения. Если бы им было суждено выжить, Давенпорт после завершения северной кампании потребовал бы перевода в Придду, но горы распорядились иначе.
Виконт не знал, сколько прошло времени, прежде чем Савиньяк поднялся со своего места. Тихо булькнуло.
- Возьмите, Давенпорт.
Первым безотчётным желанием было отказаться, однако иссушающая жажда и здравый смысл пересилили неуместную гордость, и капитан отхлебнул вина из полупустой фляжки.
Маршал забрал её, поднял плащ и принялся расстилать его в середине пещеры.
- Несите свой плащ, Давенпорт.
Чарльз замешкался. После сегодняшнего разговора «делить ложе» с маршалом не хотелось ни капли.
- Не стойте столбом, капитан, - окрикнул Проэмперадор. - Расхождения в Ваших и моих моральных принципах не стоят застуженной спины.
Расстилая плащ, Давенпорт в который раз устало подивился толстокожести маршала. Ему показалось, что последними словами он задел Савиньяка за живое, а тот невозмутимо предложил вина и потребовал плащ. Если бы не брошенная фраза, впору было бы усомниться, был ли спор на самом деле или примерещился в полусне.
Граф тем временем избавился от мундира с рубахой, и капитану оставалось лишь последовать примеру командующего. Впрочем, нельзя было не признать, что рядом с маршалом было куда теплее, чем в одном плаще.

Эпилог

Что же, значит, всё с начала…
Тэм Гринхилл

Сквозь матерчатый потолок пробивался солнечный свет. Чарльз любовался этим зрелищем уже минут десять, с того самого мгновения, как открыл глаза и убедился, что случившееся накануне не было ни сном, ни бредом. Это казалось невероятным, но их всё же нашли. К вечеру пятого дня после землетрясения, когда смутные видения уже почти не удавалось отличить от яви. Только почувствовав вкус воды, Чарльз понял, что они всё-таки вырвались из каменного плена.
Хотелось пить. Давенпорт повернул голову - на столе стоял кувшин с водой, и это было восхитительно. Виконт дотянулся до стола и наполнил стакан.
Он не мог сказать, что чувствовал себя хорошо отдохнувшим, но, пожалуй, был вполне в состоянии встать, и это тоже было прекрасно.
Полог палатки откинулся с тихим шорохом.
- Дрыхнешь, пьянчуга пещерный? - вопросил возникший на входе Уилер таким голосом, что если бы Чарльз и вправду спал, он бы неминуемо проснулся. - Вольно ж было лезть под самый обвал, чтобы ни с кем, кроме маршала, касерой не делиться! - Антал выглядел почти по-настоящему возмущённым, и Давенпорт невольно расхохотался. Капитан «фульгатов» охотно к нему присоединился.
- А пока мы тут ржём, что та кавалерия, бедняга Сэц-Алан небось с ног сбился, - отсмеявшись, сообщил Уилер. - Маршал совет собирает.
- Уже? - вырвалось у Давенпорта.
- А ты думал, - хмыкнул приятель, усаживаясь на единственный стул. - Он уже часа два с лишним, как проснулся, выслушал пару докладов, узнал, что к нам заявился парламентёр от «медведей», потребовал его к себе, а теперь вот совет собирает. Ты пойдёшь? Тебе ж вроде как положено…
- Положено, - вздохнул Чарльз и начал торопливо одеваться. Железный маршал проснулся и развёл бурную деятельность. Особых поручений у него, разумеется, не нашлось. Однако устав требовал от капитана Давенпорта присутствовать на совете, да и не всё ж Сэц-Алану отдуваться. - Что за парламентёр?
- Полковник ронсвикский. Это у Жирного любимчики, - с готовностью принялся рассказывать «фульгат». - Нагрянул на следующий день после обвала, дескать, письмо от его медвежьего величества его проэмперадорскому сиятельству. Подавай ему, значит, командующего лично в руки! А маршал тю-тю, только конь и прискакал, весь в мыле и бешеный какой-то, никак утихомирить не могли. Под конец старший Хейл велел его выпустить, так он как чесанул назад по тропе, еле догнали! И давай эту мечту фортификатора разгребать. Известное ж дело, мориск своего хозяина не бросит, пока тот живой. Раз серый ерепенится, как в зад клюнутый, значит, чует хозяина. Пол-армии это рагу ковыряло, не меньше, но ведь откопали же! Не бродили бы «медведи» под боком, мы б такое дело отпраздновали честь по чести, но при таком соседстве разве ж погуляешь… - Чарльз готов был побиться об заклад, что Антал в очередной раз вспомнил о дорогих его сердцу бочонках алатского зелья. Впрочем, тому, что Савиньяк нашёлся живым, Уилер радовался вполне искренне, и, надо полагать, не он один. - Как вас притащили, - продолжал тем временем «фульгат», - сразу «медведю» сообщили - он эти четыре дня под носом отирался, а тут обрадовался чуть не больше наших. Вчера, понятно, маршалу не до того было… А сегодня как услышал, немедленно потребовал «медведя» привести вместе с письмом.
- Ясно, - Чарльз закончил одеваться и направился к выходу из палатки. Опаздывать на совет, на который тебя не звали, было бы совсем глупо.
- Тебя проводить или сам дойдёшь? - донёсся жизнерадостный голос поднявшегося следом Уилера.
- Да уж не заблужусь, - отмахнулся Давенпорт. И опять у него вышло резче, чем хотелось бы. Впрочем, Антал не обиделся.
Виконт вполне твёрдой походкой вышел из палатки и даже прошёл несколько шагов, когда от внезапно посетившей его мысли едва не споткнулся. Теперь, когда болтовня неугомонного «фульгата» не вытесняла из головы любые посторонние мысли, Чарльз вспомнил, что идёт к маршалу. К тому самому маршалу Савиньяку, которому показавшиеся вечностью четыре дня назад высказал всё, что о нём думал и даже чего в нормальном состоянии не думал. Тогда он был уверен, что через несколько дней они погибнут. Однако по милости Создателя или Леворукого они оба остались живы, и теперь от одной мысли о том, чтобы снова ежедневно лицезреть Проэмперадора и сносить его резкость сводило горло. Но не может же он вечно прятаться от начальства! Капитан упрямо зашагал вперёд, заранее представляя, как на него взглянет командующий и что скажет. Не сможет же он сделать вид, что никакого спора не было…
В маршальской палатке не было никого, кроме склонившегося над какой-то бумагой Савиньяка. Чарльз истуканом замер у входа. Он надеялся, что к его приходу уже начнут собираться старшие офицеры и разговора с командующим наедине удастся избежать. Не вышло.
- А, Давенпорт, - Савиньяк поднял взгляд на подчинённого. Лицо маршала заметно осунулось, под глазами залегли тени, но выражение ледяного спокойствия никуда не делось. - Проснулись? Хорошо. Найдите Реддинга, он мне нужен немедленно.
И всё. Как будто не было ни обвала, ни пещеры, ни смахивавшего на ссору спора. Капитан Давенпорт, офицер для особых поручений при особе Проэмперадора Севера как был пустым местом, так им и остался.
- Что вы застыли, капитан? - ледяным тоном поторопил Савиньяк. - Когда мы доберёмся до Ноймаринен, я лично попрошу регента перевести Вас в Западную армию. Я и так собирался это сделать. Для особых поручений, по крайней мере, моих, Вы не созданы, это очевидно. Но у нас пока война, а не прогулка, так что извольте выполнять свои обязанности.
- Так точно, господин маршал, - Чарльз по-гвардейски щёлкнул каблуками и вышел из палатки.
Что ж, по крайней мере, теперь он точно знал, что службе под началом старшего Савиньяка придёт конец. Если и не совсем скоро, то в обозримом будущем.

@темы: Камша, Лионель, Творчество, Фанфики

---

Из закромов родины-1

Писать что-либо на Хот-Фест мы не собирались. Но увидев заявку, не удержались. Пройти мимо такого было просто нельзя, а надежды, что напишет кто-то другой, было немного. Так что оказалось проще самим.

Название: Лихим ветром
Авторы: Anoriell Elenthel ( ~Анориэль~) и  dariana
Фэндом: "Отблески Этерны"/"Хроники Арции"
Размер: миди
Категория: джен
Жанр: AU, Crossover, Action/Adventure
Персонажи: Ротгер Вальдес, Олаф Кальдмеер, Руперт фок Фельсенбург, Рамон Альмейда, Рене Аррой
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Альмейда не успел, но означает ли это неминуемое поражение для Талига?
Дисклеймер: миры, персонажи и выделенные курсивом фрагменты текста принадлежат В.В. Камше, самая идея кроссовера - заказчику с ХФ, нам осталось всего ничего.

— Что передаёт арьергард? — лицо командующего ничего не выражало.
— «Противник на юго-западе. В четырёх хорнах», — послушно повторил Зепп.
— Бред, — капитан «Ноордкроне» от возмущения топнул ногой. — Хотя чего ждать от больного здоровья?
— Надеюсь, что бред, — всё тем же ровным голосом откликнулся Олаф, — но беда имеет обыкновение приходить оттуда, где ты оставил дурака. В следующий раз я оставлю Вернера при себе, а после боя напьюсь.
— У Вальдеса двадцать один вымпел, — брови шаутбенахта сошлись в сплошную рыжую черту, — именно столько, сколько доносили «ардорцы». Больше ему взять неоткуда.
— Верно, — подтвердил Ледяной Олаф, — они не видели никого, кроме дозорных, не снизошедших до рыбаков и торговцев. Йозев, приказ по эскадре: «Ждать приказа. Быть готовым к повороту...» Ты хочешь что-то сказать?
— Ты шарахаешься от тени, — капитан и адмирал перешли на «ты». В присутствии подчинённого.
— Тени сами по себе не появляются, — отрезал Олаф. — Йозев, ноги в руки...
— Отто Бюнц передаёт, — выскочивший на бак сигнальщик напоминал выхваченного из воды ерша. — «До полусотни вымпелов, в боевой линии, курс восток-северо-восток».
— Этого не может быть, но оно есть, — как не походила эта улыбка адмирала на недавнюю. — Бюнц не Вернер. Это не тень, Адольф. Это Альмейда.

1
Альмейда не успел. Может, на несколько часов, может, дней, но именно этих часов или дней «гуси» им не дали. Что ж, значит, они возьмут их сами. Вырвут зубами и оплатят кровью, сдохнут под дриксенскими пушками, но Кальдмеер не пройдёт.
В корму «Астэры» ударила волна, ветер засмеялся, швыряя в командующего пригоршню брызг, и вице-адмирал Вальдес засмеялся в ответ, весело и зло. Бой шёл не первый час, и противник достался стоящий. Доннер — это вам не Бермессер. Он куда интереснее и куда опаснее. Но до прилива северная эскадра продержится, здесь высадки не будет.
Свистнуло пролетевшее едва ли не над самой головой ядро, заглушая смех, с треском пробило фальшборт. Пристрелялись, кошачьи дети...
— Осторожней, альмиранте! — возглас молодого порученца прорвался сквозь болезненный скрип такелажа и гул ветра, но Ротгер лишь отмахнулся.
«Астэра» вздрогнула, отвечая незваным гостям их же монетой, застонали покалеченные снасти. Терпи, девочка. Это последний бой, а в последнем бою раны считать нет смысла. Последний бой — время рисковать и бросать на кон всё.
— Карлос, приказ по эскадре: «Идти на сближение с противником»!
Порученец сверкнул глазами и унёсся. Флаги метнулись вверх, засуетились матросы на реях, новый порыв ветра подхлестнул ставшие насмерть корабли, подгоняя навстречу противнику, один лишь авангард которого превосходил эскадру Вальдеса на треть. Впрочем, на талигойском флоте сейчас об этом мало кто вспоминал.
Желанием сойтись на абордаж дриксы не горели и изо всех сил держали приличествующую случаю дистанцию. Ничего, вряд ли Доннер станет выпускать их из устья Хербсте, так что рано или поздно они сойдутся вплотную. Разве что Кальдмееру вздумается дать ему уйти... Но даже если и так, Вальдес уходить не собирался. Пока Хексберг не взята, он не оставит город. Пока он не уйдёт, крепость будет держаться.
Налетевший шквал разогнал пороховой дым, коснувшись губ солёными брызгами. Поцелуй ветра — благословение и пожелание удачи. А удача им сейчас нужна, как никогда.
Ротгер сощурился, вглядываясь в корабли дриксенского авангарда и дальше, туда, где виднелись основные силы противника. Ветер трепал сигнальные флаги, Вальдес сощурился ещё сильнее и прочёл: «Авангарду по возможности выйти из боя и двигаться за мной. Всем защищать купцов». Защищать? Но от кого? Доннера выводят из боя, это значит...
— Корабли к юго-западу, курс на северо-восток! — проорал дозорный с мачты.
...Альмейда. Рамон всё же успел, а они ещё живы! Это даже больше, чем он надеялся.

2
— Это не фрошеры! — завопил вперёдсмотрящий, разом позабыв об уставе и субординации. — Не фрошеры!
— Что? — подался вперёд адмирал, выхватывая трубу.
— Неопознанные флаги, — надрывался наблюдатель, — синие с серебряными цветами!
— Ничего не понимаю, — пробормотал фок Шнееталь. — Не мог же Альмейда поднять чужой флаг!
— Значит, это не Альмейда, — тихо проговорил Ледяной, напряжённо вглядываясь вперёд.
— Но кто тогда? — не унимался шаутбенахт. — Я знаю только один синий флаг с серебром, но это невозможно!
— Это не наш герб, — Кальдмеер протянул Шнееталю трубу, — взгляните.
— Леворукий знает что такое, — буркнул тот, оторвавшись от окуляра. — Откуда их кошки принесли?
— Это мы узнаем позже, если уцелеем, — пожал плечами адмирал. — Сейчас главное понять, враги они нам или нет.

3
Они шли по чужому морю. Рене-Руис-Аларик рэ Аррой герцог Рьего знал это так же твёрдо, как имена своих людей. Шторм, налетевший на эландскую эскадру, направлявшуюся навстречу имперскому флоту, стих неожиданно быстро, почти не потрепав корабли. Моряки удивились быстрому избавлению, но сочли добрым знаком. Радоваться не спешил только Рене. Он едва ли сумел бы это объяснить, но море из своего и знакомого стало непривычным, чужим и... живым. Аррой был готов поклясться, что плещущиеся о борта «Созвездия Рыси» волны будто говорят на разные голоса, а ветер, растрепавший седые волосы капитана, с любопытством приглядывается к чужакам. И ещё он звал, манил, гнал вперёд. Счастливчик не представлял, куда они идут, но откуда-то точно знал: он там нужен. Срочно, немедленно, пока ещё не поздно.
Рене стоял на капитанском мостике, вглядываясь в чужое море и чужую даль. Вперёдсмотрящий на мачте ещё молчал, ещё не видел, но адмирал уже знал: туманная дымка на горизонте — земля. И именно туда звал его солёный ветер, наполненный тихим звоном хрустальных колокольчиков, похожим на женский смех. Он нужен на суше? Кому? Зачем?
— Земля! Впереди по правому борту земля! — удивлённый крик вахтенного подтвердил мысли капитана.
— Какая ещё земля? — проворчал старший помощник, поднося к глазам подзорную трубу. — Акульи ноги, правда земля... А показалось, будто и не сбило с курса...
Старпом был растерян и даже слегка смущён, и его было трудно не понять. Для бывалого маринера спутать север с югом — всё равно что лягушку с малиновкой. Только вряд ли ему следовало себя винить.
— Передать всем: прибавить парусов! — скомандовал Аррой, отводя взгляд от медленно проступающей на горизонте тёмной полосы. — Курс прежний!
— Куда мы идём? — боцман тоже не понимал, что происходит. Рене и сам не понимал, но ветер пел в снастях, подгоняя эландские корабли вперёд, и Счастливчик был уверен, что с этим ветром спорить не стоит. И не нужно. Он не швырнёт корабли на подводные камни.
— Туда, где нас ждут, — твёрдо произнёс капитан. — Скорее всего, нам предстоит бой.
— Прямо по курсу корабли! — возвестил вперёдсмотрящий. — Больше полусотни!
Корабли Рене видел. И слышал отдалённые звуки стрельбы.
— Сигны незнакомые, белые на синем поле, — продолжал надрываться вахтенный.
С берега налетел шквал, один из кораблей под синим флагом дрогнул и чуть замешкался, выполняя манёвр, а ветер уже промчался мимо него, встрепал волосы капитана «Созвездия Рыси» и будто засмеялся. Счастливчик рассмеялся в ответ. Больше он не сомневался: те, впереди — враги. Не его, не Эланда, даже не Тарры, а того или тех, кто позвал его и к кому он успел.
— Передать по эскадре: «Строиться в линию. Готовиться к бою», — приказал Аррой.
Замелькали сигнальные флаги. Всё же удачно, что неизвестный враг начал перестраиваться первым. Эландцы верили своему адмиралу и не задавали вопросов, но так их и вовсе не должно возникнуть, а Рене не любил лишний раз прибегать к слепому подчинению.

4
— Это не Альмейда! — как-то растерянно прокричал дозорный. — Неизвестные флаги! Синие с серебром, но не дриксы!
— Квальдэто цэра! — недоумённо воскликнул стоявший рядом с Ротгером теньент. — Кто же это тогда?
Вальдес поднёс к глазам зрительную трубу, которой пользовался весьма нечасто, и присвистнул.
— Раздери меня кошки, если я знаю! А я-то наивно полагал, что мне известны все флаги, какие только можно встретить хоть в Устричном море, хоть в Померанцевом! Точно могу сказать, что это не Рамон. И не «гуси», да и вообще не эсператисты, те бы ни за что не украсили флагман носовой фигурой в виде кошки!
— Кошки?! — брови офицера поползли вверх.
— Именно. Очень крупная короткохвостая кошка. Доверь мне Леворукий отбирать охрану для Закатных врат, я бы набрал таких, — Вальдес хищно усмехнулся. — Как бы то ни было, они, похоже, не спешат приходить нашим северным птичкам на помощь, а птички вознамерились защищать своих птенцов. Прекрасный повод вцепиться им в хвост. Карлос, проведай-ка канониров, спроси, не заскучали ли у них пушки.
У самого борта «Астэры» кэцхен прочертила пенную полосу и устремилась вслед Доннеру, на мгновение приобняв за плечи. Вице-адмирал проводил её быстрым взглядом. В чёрных глазах плясали голубые искры и чья-то чужая смерть.

5
Неведомый противник чётко, как на учениях, заканчивал перестроение, даже не думая отвечать на сигналы дриксенцев «Назовите себя». В том, что это именно противник, сомневаться не приходилось: чужие корабли вставали в линию на параллельный курс, друзья так не действуют.
— Странно, но я не понимаю их сигналов, — негромко проговорил Кальдмеер. — Похоже, и они не отказываются отвечать, а не понимают, чего мы от них хотим.
— Откуда только их Леворукий принёс, — скривился фок Шнееталь. — Незнакомые флаги, неизвестные сигналы... бред кошачий!
— Откуда бы ни принёс, они явно не исповедуют эсператизм, — заметил адмирал. — Ни один эсператист не выбрал бы носовой фигурой этакую кошку-переростка!
— Час от часу не легче! — проворчал шаутбенахт. — Но не мориски же это!
— Не мориски, — покачал головой Ледяной, — слишком слаженно действуют, да и что шадам делать на севере? Впрочем, это всё сейчас не столь уж и важно. Главное, нам предстоит бой с примерно равными силами противника, от которого мы не знаем, чего ждать.
Ответом адмиралу стал дружный залп неизвестной эскадры. Корабли Его Величества Готфрида не остались в долгу. Кем бы ни были чужаки, они вольно или невольно помогали фрошерам, и это было совершенно некстати.

6
Свистел рассекаемый ядрами воздух, не достигшие цели снаряды взметали к серому небу пенные фонтаны. Противник держался достойно, но сегодня удача к нему не благоволила. Даже ветер был на стороне эландцев, а вернее, тех, чьими союзниками они стали. Рене видел ближе к устью впадавшей в залив реки эскадру кораблей из двадцати под чёрно-белыми флагами, наседавшую на арьергард сине-белых, который изначально был авангардом. Счастливчик не раз наблюдал, как очередной шквал спутывал снасти стоящих в линии кораблей, не затронув ни чёрно-белых, ни эландцев. Противник терял манёвренность и становился куда более лёгкой добычей.
«Созвездие Рыси» поравнялось с кораблём, в котором без труда угадывался флагман: другой вымпел, больше сигналов, которые не удавалось понять. Счастливчик привычным жестом отбросил назад волосы и повёл «Созвездие» на сближение.
— Арьергард передаёт, — выпалил подбежавший юнга, — один из кораблей авангарда противника предпринимает попытку прорваться к северу!
Аррой обернулся, желая взглянуть на прорывающееся судно. К выходу из залива пытался пробиться крупный корабль с вычурной носовой фигурой, изображающей женщину с мечом в руках и звёздным венцом на голове.
— Не выпускать, — решил адмирал. — Тех, кто покидает поле боя подобным образом, отпускать не стоит.

7
Над головой проносились ядра, в воду то и дело сыпались обломки с соседних кораблей, но вельбот не отклонялся от выбранного курса — на «Ноордкроне». Руперт фок Фельсенбург стиснул пальцами подзорную трубу — прощальный подарочек Вернера... Руппи невольно взглянул назад: «Верная звезда» уже скрылась под водой. Невесть откуда взявшийся враг под неизвестными флагами не позволил вице-адмиралу покинуть поле боя, и в этом адъютант адмирала цур зее был с ним согласен. Пожалуй, избавившись от Бермессера и Хохвенде, кесария останется в выигрыше.
Рядом выругался боцман, и было от чего. Кэцхен! Которая уже за этот безумный день... Гребцы изо всех сил налегли на вёсла, шлюпка вспугнутой кошкой шарахнулась от надвигающегося шквала. Им повезло, в отличие от и без того потрёпанного «Святого Эберхарда». Руппи не взялся бы утверждать, что стало последней каплей — шальной ветер или очередной залп чужого корабля, но линеал окончательно потерял управление и вывалился из линии, открывая противнику корму флагмана. Родич кесаря выругался от бессилия, наблюдая, как в образовавшуюся брешь устремляется незнакомый трёхмачтовик, явно намереваясь расстрелять беззащитную мишень в упор.
Наконец вельбот подошёл к борту «Ноордкроне», и Руперт оказался на мокрой ало-чёрной палубе.
— Господин шаутбенахт, — как стыдно быть в целом, не прорванном, не прожжённом мундире, пусть даже и мокром, — лейтенант Фельсенбург прибыл.
— Руппи, — прохрипел Шнееталь, — откуда ты? Где этот... Хохвенде?
— На дне, вместе с Бермессером, если только они не успели прыгнуть в шлюпку и добраться до берега! Генерал фок Хохвенде, узнав о появлении неизвестного противника, пожелал в обществе вице-адмирала фок Бермессера отправиться в менее опасное место, но им помешали.
Бухнули пушки, Шнееталь с силой швырнул Фельсенбурга на мокрые доски и упал рядом. Над головой пронёсся вихрь чугуна, разнося уцелевшие палубные надстройки.
Шнееталь начал подниматься, Руппи вскочил и протянул шаутбенахту руку, помогая встать.
— Бери своих и идём! Быстро, пока они заряжают, — скомандовал Адольф. — Смотри под ноги!
Куда его ведут, Руппи не спрашивал. Он знал, что сейчас увидит своего адмирала. Мёртвого, иначе бы Шнееталь сразу сказал, что Ледяной жив...
— Господин шаутбенахт, — очень спокойно сказал Руппи, — если это возможно, прошу определить меня в артиллерийскую команду под начало господина Ойленбаха или же моего друга Йозева Канмахера.
— Вы адъютант адмирала и отвечаете за его жизнь, — отрезал Шнееталь, не оборачиваясь. — Закатные твари, он таки подходит вплотную!
— Что? — выкрикнул Фельсенбург. — Олаф жив?!
Ответить Адольф не успел. Флагман с сине-серебряным флагом действительно прижался вплотную к «Ноордкроне». В истерзанный борт вцепились абордажные крючья. Шнееталь обернулся и взглянул Руперту в глаза.
— Адмирал ранен и оглушён. Я хотел, чтобы ты дотащил его до берега, но ты не успеешь.
— К Леворукому, — выдохнул Фельсенбург, — я буду защищать его жизнь на флагмане.

8
Абордажные крючья хищно вонзились в борт, и в следующее мгновение адмиральские сапоги коснулись чужой палубы. Счастливчик Рене всегда шёл в бой первым, ведь за кем ещё идти команде, если не за капитаном!
В относительной тишине вновь послышался смех колокольчиков. Сейчас корабль заполнится криками и звоном стали, которые заглушат необычный для места сражения звук. Аррой тряхнул головой, выхватывая шпагу из ножен.
Бой вскипел у борта и постепенно захлёстывал всю палубу. Сине-белые были хорошими моряками и неплохими бойцами, к тому же, за свой флагман стояли насмерть. Но эландцы явно были более привычны к рукопашному бою и больше верили в победу, а потому медленно, но верно теснили противника.
Счастливчик едва заметил, как оказался на юте. Здесь стояли особенно крепко, словно обороняя последний рубеж, и Рене подозревал, чем или, вернее, кем был этот рубеж. Аррой искал чужого адмирала, но пока не находил. Это могло означать, что тот или трус, или мёртв, но у труса не подобралась бы такая команда, а покойников так не защищают. Ранен? Скорее всего.
Тяжёлый клинок рассёк воздух, ещё один сине-белый упал на скользкие доски. Аррой перескочил через тело и скрестил шпагу с новым противником. Этот казался моложе большинства своих товарищей и чуть менее потрёпанным, чем остальные, но дрался яростнее прочих. Похоже, жизнь того, кого он защищал, для него была важна настолько, что о собственной он попросту забыл.
Очередной порыв ветра качнул искалеченный корабль, растрепал седые волосы адмирала и тёмные — его противника, в ушах как будто вновь зазвенели невидимые колокольчики. Рене взглянул в полные отчаянной решимости серые глаза и вдруг понял, что не хочет убивать этого юношу. В конце концов это не его враг. Он возьмёт его в плен и передаст тому, кому сегодня пришёл на помощь.
— Сдавайтесь! — прокричал Рене, парируя не слишком точный, но яростный удар и запоздало вспоминая, что не знает, на каком языке говорит его противник.
Но по тому, как бешено сверкнули светлые глаза, было ясно, что юноша его понял, но лишь бросился в новую, ещё более отчаянную атаку.
— Сдавайтесь, — повторил Аррой, отточенным движением выбивая оружие из руки моряка. — Вашему адмиралу нужен врач, а бой всё равно проигран.
Рука молодого человека замерла, не дотянувшись до упавшей на палубу шпаги. Похоже, упоминание о враче попало в цель. Юноша опустил голову и с усилием произнёс:
— Вы правы. Мне остаётся только сдаться. Тем более шпаги вы меня уже лишили.
Он снял с пояса кинжал и протянул Рене. Счастливчик взял оружие, мимоходом отметив, что молодой офицер ответил на арцийском с северным выговором, впрочем, времени размышлять о подобных странностях сейчас не было.
Адмирал не боялся, что обрекает пленника на участь худшую, чем смерть. Будь адмирал чёрно-белых подлецом и мерзавцем, хрустально звенящий ветер не привёл бы к нему помощь.

9
Бой стих, когда последний луч заката уже давно отгорел. Стрелять дальше было решительно невозможно, да и смысла уже не имело. Они победили, и это было очевидно всем: и уходящим в море уцелевшим "гусям", и потрёпанным, вымотанным до предела, но счастливым талигойцам. Вальдес проводил взглядом последний дриксенский парус и обернулся к стоявшему рядом боцману «Астэры».
— Ну что, Хорхе, пора наконец познакомиться с нашим загадочным спасителем! В последний раз я видел его в самой гуще боя. Надеюсь, он уцелел, иначе мне грозит мучительная смерть. От любопытства.
— Такого потопишь, пожалуй, — хмыкнул боцман.
— Разве что с четырёхкратным перевесом, — согласился Бешеный.
Корабль со вздыбленной кошкой нашёлся даже раньше, чем Ротгер рассчитывал. Похоже, он тоже искал флагман своего союзника. От сигналов в темноте толку было мало, к тому же Вальдес подозревал, что их могут не понять, и «Астэра» просто пошла на сближение с незнакомым флагманом, который ответил ей тем же.
Вице-адмирал стоял у борта, готовясь к прыжку, но его опередили — чуть ли не впервые в жизни. Стройный седоволосый незнакомец легко перемахнул через борт и приземлился рядом с Бешеным, когда тот только собирался оттолкнуться от досок палубы.
— На целых полбье больше, чем позволил бы себе я при официальном визите! — ухмыльнулся Вальдес, протягивая руку.
— Не признаю этикет в море, — усмехнулся гость. Его рукопожатие было крепким и горячим. — Адмирал Рене-Руис-Аларик рэ Аррой. На чьей стороне имел честь сражаться?
— Ваша совесть может не беспокоиться, адмирал. Вы сражались за правое дело, — патетически закатил глаза полукровка. — Вице-адмирал Талига Ротгер Вальдес. Рад приветствовать на борту «Астэры».
— Благодарю за гостеприимство, — улыбка нового знакомого была искренней и открытой, — но позвольте пригласить вас нанести ответный визит на «Созвездие Рыси». У меня есть для вас кое-что, точнее, кое-кто.
— Даже так? — прищёлкнул пальцами Ротгер. — Знаете, адмирал, я открою вам одну страшную тайну. Я до чрезвычайности любопытен, а посему не в силах отказаться от вашего приглашения.
Бешеному действительно было до крайности интересно, кого же поймал этот таинственный адмирал, имя которого Вальдес слышал впервые в жизни. Судя по тону, которым это было сказано, птица достаточно важная. Неужели кто-то из старших офицеров?
Ротгер легко оттолкнулся от родной палубы и очутился на корабле Арроя. Хозяин отстал от гостя на пару секунд и тотчас направился к каютам.
— Отличный корабль, — совершенно искренне отметил Вальдес, окидывая взглядом судно.
— Лучший, — усмехнулся адмирал. — Только слегка ранен.
«Слегка» было явным преуменьшением. Дриксенские артиллеристы знали своё дело, и флагману союзников досталось изрядно. Паруса большей частью были порваны, верхушки фок-мачты не было вовсе. Впрочем, Ротгер был уверен, что в случае необходимости корабль с короткохвостой кошкой на носу мог бы продолжать бой ещё немало времени.
— Это здесь, — сказал Аррой, открывая дверь каюты, возле которой застыл матрос в опалённом мундире. — Прошу.
Вице-адмирал шагнул внутрь. В просто, без излишеств обставленной каюте находились двое. Темноволосого юношу, застывшего на стуле, Ротгер видел впервые, зато лицо человека, лежащего на койке, было ему вполне знакомо.

10
Адмирал в сознание не приходил, но судовой врач уверял, что его жизнь вне опасности. Что скажет Ледяной Олаф, когда узнает, что его адъютант отдал в руки врага и себя, и его? Руппи тешил себя надеждой, что сделал правильный выбор, хотя выбора-то как раз у него никакого не было. Он всего лишь спасал жизнь своего адмирала, и если ради этого пришлось сдаться в плен седому моряку, пришедшему под незнакомым синим с серебром флагом и говорящему на талиг, что ж… Иного выхода он не видел. В конце концов адмиралу не зазорно быть пленённым равным по званию, хотя окажись на месте чужака какой-нибудь Бермессер, Руперт четырежды бы подумал, сдаваться или нет, и, скорее всего, не отдал бы фамильный клинок. Но странный седой адмирал с молодым лицом и ясными голубыми глазами казался человеком благородным. Во всяком случае, лекаря к оглушённому Олафу прислал незамедлительно, как и обещал, и разместил пленников в собственной каюте.
Врач давно ушёл к другим раненым, а наследник Фельсенбургов неподвижно сидел у изголовья адмирала, глядя в одну точку и ожидая неизвестно чего. Из оцепенения его вывел звук открывшейся двери. Руппи поднял голову и увидел Рене Арроя и незнакомого черноволосого мужчину в потрёпанной матросской куртке поверх замызганной шёлковой рубахи. Спутник седого адмирала с любопытством глянул на Руперта, перевёл взгляд на Ледяного и негромко присвистнул.
— Не кто-нибудь, а адмирал цур зее собственной персоной! У вас отличный вкус, адмирал, — произнёс он, обращаясь к захватившему их человеку. — А вы, надо полагать, адъютант господина Кальдмеера? — добавил незнакомец, поворачиваясь к Руппи.
— Лейтенант флота Его Величества Готфрида Руперт фок Фельсенбург, — сухо представился тот.
— Дайте мне стул и касеры! — возопил незнакомец. — Ещё и родич кесаря. Богатый улов! Господин Аррой, где только вы разжились такими персонами? Кстати, разрешите представиться, — фрошер вновь обернулся к Руппи. — Вице-адмирал Талига Ротгер Вальдес.
Так вот он, тот самый Бешеный, который, кажется, был готов с одной эскадрой удерживать весь Западный флот Дриксен!
— На флагмане, — пояснил адмирал, откидывая со лба седую прядь. — Ради одного этого уже стоило взять его на абордаж!
— Несомненно, — ухмыльнулся Бешеный. — Насколько я понимаю, ваш гость ранен. Его уже осматривал врач?
— Да. Рана неопасна, хоть и неприятна.
— Тем лучше. Господин Аррой, я буду рад видеть вас своим гостем в Хексберг. Как и вас, господин Фельсенбург, с господином адмиралом.
— С удовольствием приму ваше приглашение, господин Вальдес, — с готовностью ответил седой.

11
Хексберг показалась утром. Первый адмирал Талига Рамон Альмейда стоял на юте «Франциска Великого», разглядывая в трубу плоскую вершину горы, подёрнутую лёгкой дымкой, и начинавшие проступать на горизонте форты города. Сейчас он наконец узнает, успел он вовремя или всё-таки нет.
— Корабли в бухте! — донёсся с мачты крик вперёдсмотрящего.
— Что значит «корабли»? — недоумённо вопросил стоявший рядом Альберто. — А что он ожидал там увидеть? Телеги?
— Много кораблей! — словно в ответ добавили с мачты.
Альмейда уже и сам видел корабли, и их действительно было много. На первый взгляд, десятков шесть-семь. Рамон стиснул трубу так, что побелели костяшки пальцев. Неужели он всё же опоздал, и бой уже был и был проигран? Без подкреплений у Ротгера не было шанса выстоять, ни единого…
— Берто, — голос адмирала зазвенел натянутым тросом, — передать всем: «Строиться в линию. Орудия к бою».
Салина-младший коротко взглянул на начальство и стрелой сорвался с места. Альмейда упёр трубу в колено и замер, глядя вперёд. Гору, давшую имя городу, было видно уже невооружённым глазом.
Он будет мстить. Флот, захвативший Хексберг, в Метхенберг не вернётся. Рамон не сомневался, что Вальдес стоял до последнего корабля. Такие не сдаются и не спускают флаг, а значит, скорее всего, он мёртв. И за это он спросит с «гусей» сполна. Те, кто пришёл жечь Хексберг, утонут в ледяной воде и горячей крови. Если крепость захвачена, морякам её не отбить, но позаботиться о том, чтобы ни один дриксенский корабль не вышел из бухты и не вошёл в неё, они в состоянии.
Адмирал неподвижно стоял и смотрел, как на горизонте проступают знакомые очертания фортов, гадая, когда же был бой.
— От Берлинги! — прокричали с мачты. — В бухте около двадцати кораблей под «Победителем дракона» и свыше четырёх десятков под неизвестными флагами!
Рамон удивлённо вздёрнул брови и рывком поднёс трубу к глазам.
— Какие ещё, к Леворукому, неизвестные флаги? Берто, выясни поподробнее, что там такое.
Оруженосец вновь умчался, оставив адмирала вглядываться в лес мачт впереди. Ветер развевал чёрно-белые талигойские вымпелы и синие с серебром полотнища, похожие и непохожие на дриксенские. Альмейда пока не мог разобрать изображённый на флагах герб, но на коронованного лебедя он походил мало.
— Альмиранте, — теньент Салина вид имел растерянный и несколько смущённый, — в бухте корабли под синими флагами с тремя серебряными цветами. Почти все суда, и талигойские, и чужие, довольно потрёпаны. Как после боя.
— Сколько точно талигойских вымпелов? — напряжённо спросил Альмейда.
— Восемнадцать. Альмиранте, это Вальдес. Берлинга узнал «Астэру». И ещё двадцать один корабль со спущенными флагами, десять линеалов и одиннадцать торговых.
Адмирал хмуро уставился на приближающуюся бухту, силясь понять хоть что-то. Подошёл Бреве, встал рядом, уперев зрительную трубу в бедро.
— Ни кошки не понимаю, — сообщил второй адмирал. — Незнакомые флаги, корабли какие-то странные…
Корабли действительно были странными, иначе и не скажешь. Альмейда прекрасно знал, как выглядят суда Талига, Дриксен, Ардоры, Бордона, даже морисков, но эти не походили ни на одни из них. Человек несведущий, вероятно, не сразу бы заметил различия между парусниками под чёрно-белыми и сине-серебряными флагами, но для наметанного глаза адмирала они были очевидны.
В форте гулко бухнули пушки, ещё раз и ещё. Хексберг как ни в чём не бывало приветствовала первого адмирала.
— Альмиранте! — успевший ещё раз сбегать к сигнальщикам Альберто сиял, как новенький талл. — Опознали захваченные корабли, это дриксы! «Ноордкроне», «Зиглинда», «Отважный воин»…
— Леворукий и все его кошки! — не удержавшись, перебил теньента Бреве. — Если гусиный флагман в плену, а «Астэра» стоит на внутреннем рейде… Откуда только Ротгер, тварь закатная, взял подкрепление?!
— Ведьмы помогли, не иначе, — усмехнулся Рамон, чувствуя, как спадает напряжение. — Любят они этого паршивца… Берто, всем: «Отменить боевую готовность. Заходить в порт обычным порядком».

12
— Располагайтесь, — Вальдес широким жестом обвёл изящно обставленную гостиную. — Вина?
— Не откажусь, — признался Рене, опускаясь в глубокое кресло у окна, выходящего на залив.
— Вам «Крови» или «Слёз»? — будничным тоном спросил хозяин, подходя к небольшому инкрустированному перламутром шкафчику и доставая пару хрустальных бокалов.
— Крови сегодня пролилось достаточно, — проговорил Аррой, скрывая краткое замешательство. По всему выходило, что речь шла о сортах вин. Вероятно, «Кровью» называлось красное, а «Слезами» — белое. И, несомненно, в этих краях то и другое было прекрасно известно. Рене до сих пор толком не понимал, куда занесло его и его спутников, но на всякий случай не спешил излишне демонстрировать полное незнание местной жизни. Вопросы и так не преминут последовать.
— Вы предлагаете пролить по этому поводу «слёз»? — уточнил вице-адмирал, расставляя бокалы на столе.
— Всё же «Крови» — в память о пролитой сегодня.
Вальдес широко ухмыльнулся, наполняя оба кубка рубиновой жидкостью, протянул один из них эландцу, повертел второй в руках.
— Не знаю, сможете ли вы простить мне моё невежество, но мне не даёт покоя вопрос, какой же стране так повезло с адмиралом? — полюбопытствовал хозяин, на мгновение замирая у соседнего окна.
Аррой уже догадался, что его новый знакомый всё делает быстро. Вот и вопросы, ответы на которые едва ли многое могли объяснить, не заставили себя ждать.
Герцог пригубил вино, оказавшееся отменным, и поднял взгляд на собеседника.
— Моя страна зовётся Эланд, но, боюсь, это имя скажет вам не больше, чем мне — Талиг.
— Занятно, — протянул Вальдес, устраиваясь на подлокотнике ближайшего кресла и принимаясь крутить на пальце кольцо с изумрудом. — И каким же ветром вас занесло в наши воды? Впрочем, догадываюсь, каким. Он любит петь и смеяться…
— Так мне не почудилось, — Аррой в упор взглянул на вице-адмирала. — У вас все ветры такие… предприимчивые?
— Только в Хексберг, да и то, раньше я за ними подобной прыти не замечал, — признался хозяин дома. — Правда, раньше и мне не доводилось отбиваться от противника, превосходящего меня в пять раз.
— Кстати, могу ли я узнать, кого мы столь успешно топили общими усилиями? — странно, но ему действительно было интересно, хотя едва ли имя страны, флоту которой не суждено было войти в этот порт, могло иметь для него какое-нибудь значение.
— Западный флот кесарии Дриксен, — охотно ответил Вальдес. — Это наши северные соседи. Весьма беспокойные господа, до глубины души убеждённые, что у Талига слишком много земли. Особенно на севере.
— Какое распространённое заблуждение, — усмехнулся Рене. — Наши южные соседи, к примеру, полагают, что у Эланда слишком много кораблей. Я как раз намеревался объяснить этим господам, как сильно они ошибаются. И всё ещё надеюсь воплотить своё намерение в жизнь, когда найду обратную дорогу.
Адмирал старался не думать о том, что может вернуться слишком поздно, и даже не допускал мысли, что возвращение может оказаться вовсе невозможным. Процветание своей страны — слишком высокая цена за свободу чужого города.
— В таком случае вам придётся немного задержаться в наших гостеприимных краях, — заметил Вальдес. — Ваши корабли слишком потрепало, чтобы они могли немедленно идти в новый бой. В Хексберг вы найдёте всё необходимое, чтобы ваш флот стал лучше прежнего.
— Буду весьма признателен, — Рене встал, чтобы поставить пустой бокал на стол, покосился на непринуждённо примостившегося на подлокотнике вице-адмирала, мгновение поколебался и присел на ближайший подоконник, задумчиво перебирая цепь Первого паладина. — Я постараюсь не слишком злоупотребить вашим великодушием. Мне бы хотелось поскорее вернуться. Оставленный за спиной враг не слишком располагает к длительным прогулкам.
— Золотые слова, — поддержал эландца хозяин, тоже отставляя бокал и ловя гранями камня огонь свечей. — О возвращении не беспокойтесь — вас выведут так же, как и привели. Главное подлатать вашу эскадру. До Зимнего Излома меньше двух недель, но, думаю, вы управитесь, а выбрать более подходящее время для вашего путешествия трудно. Нашим кораблям тоже порядком досталось, но они сейчас могут и подождать. До весны нас потревожить некому.
— Не сочтите за бестактность, но как случилось, что ваш противник настолько превосходил вас числом? Если я правильно понял, это не первая попытка захватить этот город.
Рене очень хотелось верить, что странный ветер, наполненный хрустальным звоном, действительно выведет их всех в родные воды, но продолжать разговор об этом означало бы показать собеседнику всю глубину своего беспокойства, а это было не в правилах Счастливчика.
— Так вышло, — развёл руками Вальдес и подбросил перстень на ладони. — Не стану утомлять вас подробностями, но так получилось, что первый адмирал с основными силами был нужен на юге, а теперь на всех парусах идёт на север. Если бы господин Кальдмеер выждал ещё пару дней, ему был бы оказан совсем иной приём. К слову, о Кальдмеере, — чёрные глаза прямо взглянули на Рене. — Что вы собираетесь делать со своими пленными?
— Подарить их вам, — усмехнулся Аррой, отбрасывая со лба падающую на глаза прядь. — Там, куда я твёрдо намерен вернуться, они мне ни к чему. Не думаю, что они заинтересуют арцийцев столь же живо, как ваших соседей, к тому же, дарить беспокойным родичам неплохого адмирала не слишком разумно.
— Я бы даже сказал, хорошего адмирала. Если бы Западным флотом Дриксен командовал не Олаф Кальдмеер, а Вернер фок Бермессер, нам бы сегодня пришлось намного легче. Меня, кстати, волнует судьба этого господина, — со странной ноткой в голосе сказал Вальдес. — Скажите, не предпринимал ли корабль с девой с мечом и в звёздном венце попытки покинуть поле боя в самом его разгаре?
— Ему это не удалось, — жёстко усмехнулся Счастливчик. — Не терплю трусов и дезертиров.
— Как это печально, — вздохнул талигоец. — Кто же теперь возглавит новый Западный флот кесарии? Вы лично помогли моему дорогому Вернеру сменить курс на «прямо ко дну», адмирал?
— Нет, с этим превосходно справился Эрик Коннак. Я был слишком далеко и к тому же как раз заметил флагман. Он заинтересовал меня куда больше пытающегося удрать труса. О том, что это мог быть кто-то из командования, я даже не подумал…
— А я так надеялся сделать это сам, — грустно вздохнул Вальдес. — Впрочем, Альмейда, скорее всего, лишил бы меня этой возможности, позволив Вернеру уйти. Такой союзник дорогого стоит. Ну да упокоится он в морских глубинах, и хватит об этом. Чуть позже я непременно поболтаю с вашими пленными, то есть теперь уже моими.
Разговор о пленных напомнил Рене о торговых кораблях, которых тоже было захвачено немало и которые казались крайне неуместными в гуще боя, но в этот момент с залива донёсся пушечный выстрел, и даже не один. Орудия форта били слаженно с равными промежутками.
— О, — Вальдес торжественно поднял палец, — первый адмирал Талига собственной персоной! Боюсь, он расстроится, когда узнает, что пропустил всё самое интересное, — вице-адмирал легко соскочил со своего насеста. — Прошу меня простить, но я должен подготовить начальству достойную встречу, так что вынужден откланяться. Но я ещё обязательно вернусь! И непременно познакомлю вас с Альмейдой! — с этими словами он вылетел из гостиной, оставив эландца в одиночестве.
Аррой полюбовался на захлопнувшуюся за хозяином дверь. Ещё совсем недавно Счастливчик Рене тоже мог себе позволить вот так умчаться куда-нибудь, не дожидаясь ответа собеседника и не тратя времени на ненужные расшаркивания, захлопнуть за собой дверь, посылая к Проклятому этикет. Регент Эланда Рене-Руис-Аларик рэ Аррой герцог Рьего сигнор че Вьяхе утратил это право и отнюдь этому не радовался. Впрочем, тонуть в сожалениях о прошлом Первый паладин Зелёного храма Осейны обыкновения не имел. Он продолжал идти вперёд, перестраивая паруса под переменчивый ветер, ловко огибая мели и рифы.
Рене повернулся к окну и стал смотреть, кАк в бухту один за другим входят корабли под чёрно-белыми флагами.

13
Адмиральский вельбот ткнулся в берег, на котором уже маячила фигура Ротгера Вальдеса. Этот, как всегда, успел первым.
— Альмиранте! — командующий хексбергской эскадрой подлетел к новоприбывшему начальству вплотную и замер, вытянувшись в струнку. — Альмиранте, вы всё пропустили!
— Я уже понял, — сдержанно кивнул Альмейда, — и надеюсь услышать, что именно я пропустил.
— Всё! — патетически закатил глаза Вальдес. — Попытку избиения меня ненамного превосходящими силами Доннера, моё отчаянное сопротивление, крайне своевременное появление наших сине-серебряных гостей, чей адмирал лично взял на абордаж флагман дриксов…
— Вице-адмирал Вальдес, — оборвал Альмейда излияния подчинённого, которые, дай тому волю, могли продолжаться самое малое полчаса, — я желаю знать, чьи корабли стоят в военном порту Хексберг.
— Ну вот, а ведь я не дошёл до самого главного, — всплеснул руками Ротгер, но под тяжёлым взглядом адмирала в мгновение посерьёзнел и доложил: — В порту стоят восемнадцать кораблей эскадры, находящейся под моим командованием, сорок пять — союзного нам адмирала Рене Арроя и двадцать один — захваченный в плен дриксенский, десять военных и одиннадцать торговых.
— Какого ещё Арроя? — вздёрнул брови Рамон. — Если только меня не подводит память, в Золотых и даже Багряных землях нет адмирала с таким именем, как и подобного флага. Откуда он взялся?
— Девочки привели, — отмахнулся полукровка. — Должно быть, их опечалила картина избиения меня, и они привели тех, кто пожелал нам помочь. Взяли в каком-то Эланде, только не спрашивайте, где это. Знать не знаю, ведать не ведаю, но дерутся они душевно. Да чего я болтаю, давайте лучше я вас познакомлю. Он вам понравится, альмиранте, обещаю!
— Что ж, знакомь, — сдержанно кивнул Альмейда.
Адмиралы зашагали к дому Вальдеса. Бешеный насвистывал что-то незатейливое, а Рамон вновь прокручивал в голове разговор на пристани. Бой с Доннером… Неведомый союзник… абордаж «Ноордкроне»… «Не рассказал о главном»… Закатные твари, что ещё у них тут случилось, если явление флота неизвестной страны — не главное, по крайней мере, для Вальдеса?
— Ротгер, — окликнул Альмейда спутника, — так о каком таком «главном» ты ещё не успел мне рассказать? Вся кесария Дриксен во главе с Его Величеством Готфридом глубоко раскаялась в тысячелетних грехах и пожелала пожертвовать пух и перья олларианским монастырям?
— Ещё нет, но первый шаг сделан, — встрепенулся вице-адмирал и возвёл очи горе. — Рамон, ты только вслушайся. Милый моему сердцу вице-адмирал Западного флота Дриксен Вернер фок Бермессер окончил свои неправедные дни в морской пучине, — взгляд неисправимого зубоскала преисполнился мировой скорби. — К моему глубочайшему сожалению, это эпохальное событие прошло без моего участия, о чём я намерен тяжко страдать самое меньшее до конца недели.
— Медузья матерь, Ротгер, ты несносен! — Альмейда не удержался от улыбки. — Ну что ж, туда ему и дорога. Лишь бы крабы не потравились.
— Крабы едали и не такое… — философски пожал плечами Вальдес.
— Зато союзника мы лишились знатного, — напомнил адмирал. — Теперь у «гусей» остался только толковый адмирал. Или твой Аррой и его отправил в Закат?
— Он не мой! — запротестовал Ротгер. — А контуженный Ледяной изволит валяться у нас в плену. Вместе со своим адъютантом. Наш таинственный друг любезно их мне уступил. Сказал, что на родине они ему ни к чему, а соседям он их не отдаст.
— Час от часу не легче… — вздохнул Рамон. — Хотя пленный родич кесаря — это интересно.

14
Загадочный Аррой встретил их, сидя на подоконнике в вальдесовской гостиной и перебирая лежащую на плечах массивную цепь чёрного металла со странно яркими зелёными камнями. Увидев вошедших, он с кошачьей грацией соскочил с окна и легко поклонился. Совершенно седые волосы странно сочетались с молодым лицом, выглядевшим самое большее лет на тридцать, заставляя чужака казаться старше, светло-голубые глаза смотрели прямо и открыто.
— Добрый день, господин адмирал, — гость откинул со лба серебристую прядь. — Рене-Руис-Аларик рэ Аррой герцог Рьего сигнор че Вьяхе, Первый паладин Зелёного храма Осейны, к вашим услугам.
— Маркиз Рамон Альмейда, первый адмирал Талига, — марикьяре коротко поклонился и крепко пожал протянутую руку. — Позвольте выразить вам благодарность за спасение северной эскадры от уничтожения, а города — от штурма.
— Хороший бой за правое дело всегда в радость, — улыбка седого моряка была широкой и искренней.
— Прекрасный тост, господин адмирал! — воскликнул Ротгер, протягивая обоим собеседникам по бокалу «Чёрной крови» и поднимая собственный.
— За победу! — поднял стакан Аррой.
— За победу! — согласились талигойцы.
— Господин Аррой, — Рамон заново наполнил бокал и опустился в глубокое кресло, поставив вино на широкий подлокотник, — вы избавили меня от неприятной необходимости отбивать захваченный город и мстить за погибших друзей. Чем я могу отплатить вам за помощь?
— Оставьте, адмирал, — тряхнул головой Рене, усаживаясь напротив Альмейды. — Господин Вальдес любезно предоставил нам возможность привести в порядок наши корабли, а также кров и пищу мне и моим людям на время, которое займёт починка судов. Больше мне ничего не нужно.
— Да вы пугающе бескорыстны, сударь! — Ротгер бесцеремонно взгромоздился на стол, по-кошачьи щурясь. — Осторожней, не то вы рискуете прослыть святым!
— О нет, подобное мне едва ли грозит, — рассмеялся Аррой. — Наша Церковь Единая и Единственная которое столетие почитает мою родину оплотом ереси, так что за меня можете не волноваться.
— В таком случае, я за вас спокоен, — ухмыльнулся Вальдес и поставил недопитый бокал на стол. — Что же, господа, с закоренелыми еретиками я выпил, теперь пора нанести визит гостящим в моём доме праведным эсператистам. Надеюсь, вы без меня не заскучаете… — Бешеный мягко спрыгнул со стола, картинно раскланялся и вылетел за дверь, словно за ним гналась стая голодных ызаргов.

15
Бешеный стоял на пороге и щурился, как кот. Он выглядел чище и старше, чем при первой встрече. Вчера Руппи забыл, что фрошеру хорошо за тридцать, сегодня это было заметно.
— Добрый день, господин вице-адмирал Талига, — Олаф заговорил первым. — К сожалению, я не могу говорить с вами стоя.
— Сможете ещё, господин адмирал цур зее, — Бешеный выдвинул стул и уселся. — Как ваше здоровье?
— Определённо, лучше, чем вчера, — говорить Олафу было трудно, но отмалчиваться он не собирался. — Вижу, мне нет нужды представляться.
— Трудно было бы не узнать такого гостя, — усмехнулся Вальдес. — К тому же, кого ещё адмирал Аррой поместил бы в свою каюту?
— Я бы не отказался познакомиться с этим господином, — произнёс Ледяной. — Вы знали, что он придёт, или собирались умирать всерьёз?
— Не знал и даже не предполагал, — Бешеный снял с пальца перстень с зелёным камнем и подбросил на ладони. — Я надеялся дождаться Альмейду, но он пришёл только сегодня утром. Так что умирать я собирался вполне серьёзно, даже сам поражаюсь, до какой степени.
— Нас уверяли, что Альмейда стоит на Марикьяре, — они слышали, как пушки форта били адмиральский салют, теперь Вальдес развеял последние сомнения.
— Альмиранте счёл, что он нужнее на севере, чем на юге, и примчался к нам. Несколько позже, чем мы надеялись, из-за чего вчерашний день мог закончиться для нас весьма печально. Впрочем, стоит ли рассуждать о том, чего не случилось? — фрошер сверкнул зубами. — Вам, адмирал, пить нельзя, а мне по такому случаю нельзя не пить. Господин фок Фельсенбург, вы разделите мой порок?
— Выпей, Руппи, — велел адмирал, пытаясь приподняться на здоровом локте. — Господин Вальдес, могу я попросить вас рассказать о конце сражения?
— Всегда терпеть не мог рапорты, — Бешеный взялся за кувшин, — но рапорт вице-адмирала Вальдеса адмиралу Кальдмееру — совсем другое дело. Сейчас, с мыслями соберусь.
Это тоже было неправильно, как и все, что случилось в последние дни, когда удачи оборачивались ловушками. Попутный ветер, беззащитный город, любезный хозяин...
— Берите, сударь, — в руках Вальдеса были два полных стакана. — В этой комнате обычно ночует мой дядюшка Вейзель. Если тут витает его дух, вам должно сниться что-то скучное, но высоконравственное. За личную встречу, господин адмирал. И пусть после этого кто-нибудь скажет, что судьба не кошка!
— Благодарю, — Олаф Кальдмеер слегка улыбнулся. — Вальдес, вы до странности гостеприимны.
— О да, — махнул рукой фрошер, — у меня вечно кто-то гостит.
— Но вряд ли это вражеские адмиралы, — Олаф решил прояснить всё сразу и до конца. — К тому же, насколько я понимаю, в плен меня брал господин Аррой, о котором, впрочем, мне до сего дня слышать не доводилось.
— Вы удивитесь, но мне тоже, — усмехнулся Бешеный, вновь принимаясь поигрывать кольцом. — А вас господин Аррой любезно препоручил моим заботам, рассудив, что там, куда он направляется, дриксенский адмирал ему совершенно без надобности.
Фельсенбург одним глотком осушил почти полбокала, не почувствовав вкуса. Ему показалось, что он спит и видит бредовый кошмарный сон. Они шли на почти беззащитный город. Шли побеждать, даже не вводя в бой основные силы. И именно в этот день мимо проходил невесть откуда взявшийся военный флот с адмиралом, о котором никто никогда не слышал, но который взялся помочь их врагам... Что это, если не злая насмешка Леворукого? Подобное казалось невозможным. Но оно было.
Руппи взглянул на своего адмирала, боясь представить, что тот сейчас чувствует. Всё же удачно, что Бермессер с Хохвенде не доберутся до Эйнрехта и не смогут наплести небылиц про Ледяного.
Кальдмеер всё же ухитрился сесть, привалившись спиной к подушкам. Лицо его покрывала мертвенная бледность, щека нервно подёргивалась.
— Ничего не понимаю, — Ледяной был по-настоящему растерян. — Откуда же он?..
— Его привели кэцхен, — будничным тоном сообщил Бешеный. — Так вас всё ещё интересуют подробности боя?
— Да, расскажите о сражении, — рассеянно отозвался Олаф. Руперт видел, что на самом деле мысли адмирала блуждали далеко, но был благодарен фрошеру за смену темы.
— Оно кончилось, — Вальдес сплёл пальцы в замок и положил на них подбородок. — Стрельба прекратилась около полуночи. Мы утопили пяток торговцев, ещё одиннадцать захвачено и с десяток стреножено. Взяли пару фрегатов и восемь линеалов, но два никуда не годятся. Доннер вырвался, несмотря на все мои усилия. Поверьте, я старался. «Святой Эберхард» сел на мель возле берега, «Кунигунда» и ещё кто-то затонули, «Лебедь» взорвался на моих глазах. Похоже, крюйт-камера.
— А «Звезда веры»? — глаза адмирала нехорошо сверкнули. — Ушла?
— На дне, — Вальдес широко ухмыльнулся. — Альмейда его бы, пожалуй, выпустил — война есть война, грех топить такого союзника, как Бермессер, но наш друг Рене не представлял, кого отправляет на дно. Он увидел судно, пытающееся покинуть поле боя до его завершения, и поступил с ним по законам военного времени.
— Хоть одна хорошая новость, — адмирал натянуто улыбнулся.
— В самом деле, не может же быть плохо всё, — согласился фрошер. — Господа, вам что-нибудь нужно?
— Лично мне ничего, — адмирал всё же покачал головой, ввалившаяся щека дёрнулась, — но я хотел бы знать, кто ещё в плену.
— Врёте, — произнёс Вальдес, вглядываясь в лицо пленника. — Вам нужен врач, и причём немедленно. Фок Фельсенбург, не давайте ему трясти головой. Имена пленных я узнаю. Их не так уж и мало — многие сдались при абордаже, кое-кого выловили из воды. А теперь позвольте откланяться.

16
Неяркое зимнее солнце освещало спокойное море и покачивающиеся на лёгких волнах парусники. На причале стояли трое. Двое оставались, один уходил навсегда.
— Был рад знакомству, — широкоплечий моряк, больше, чем на голову возвышавшийся над своими спутниками, подал руку невысокому седому человеку в простой тёмной одежде. — Доброй дороги и попутного ветра!
— Благодарю за гостеприимство, — уходящий крепко сжал протянутую руку и отбросил со лба серебристую прядь.
— Ветер будет, — в чёрных глазах третьего плясали яркие голубые искры. — Девочки от души потанцевали сегодня. К тому же, вы им понравились.
— Рад слышать, — в голубых глазах капитана плясала почти такая же шальная улыбка.
Налетевший порыв ветра взъерошил чёрные волосы остающихся и белые — уходящего.
— Пора! Прощайте, друзья, и да хранят вас Великие Братья, хотя вряд ли вы о них слышали! — седой взмахнул рукой в прощальном жесте и легко спрыгнул в шлюпку, дожидавшуюся его у причала.
Четыре с половиной десятка кораблей один за другим потянулись к выходу из залива. Свежий ветер легко коснулся щеки капитана «Созвездия Рыси», наполняя новенькие паруса, рассыпался дальним звоном хрустальных колокольчиков. Счастливчик Рене рассмеялся звонко и искренне, откинув голову и подставляя лицо новому порыву. Он в последний раз взглянул на гору с плоской вершиной, заросшей странной серебристой травой. Смотреть назад — дурная примета, но этому плаванию приметы были не страшны.

@темы: Камша, Творчество, Фанфики

---

Путевые заметки

Я в Израиле уже неделю, а написала только о том, как долетели. Хотя несколько раз записи в голове почти готовые были. Так что будет теперь набросками-обрывками по наиболее ярким впечатлениям.

Четверг. В середине января идти без головного убора в нетолстой куртке - странное ощущение. Но приятное. Прогресс физической формы с лета налицо - за полтора часа пешей прогулки не умер.
Пятница: фраза "осторожно, в доме кот и кошка" вызывает смешок - кого кошками пугаете? Играть на гитаре, на которой в процессе игры понемногу сползает шестая струна - странно и не очень прикольно, но несмертельно.
Суббота: мало мне рапиры было, теперь получила некоторое представление о трёх с половиной мечевых приёмах. Для общего развития. А суши домашнего приготовления - это вкусно и ничуть не хуже ресторанных.
Воскресенье: ура дисплею в полнорабочем состоянии! У меня появился хороший стимул выучить ещё десятка ри слов на иврите: у меня теперь есть цветопоглотитель говорящая цветоопределялка, но кроме иврита она языков не знает. А набережная зимним вечеро прекрасна в своей безлюдности.
Понедельник: бисер неистребим. Спасибо Этери, представившей нам нитку и бисерную иголку - это было очень полезное знакомство. Цены на бисер тут, конечно, выше втрое, если не вчетверо, но когда в России такое вообще фиг найдёшь, уже куда денешься. Февраль обещает быть уплетательным.
Вторник: прогресс физической формы оценён в полной мере: 1 ч 50 мин пешей прогулки без остановок - и ножки не умерли, а только минут за 15 до дома начали намекать, что, может, и хватит. Прекрасное ощущение - выйти из маршрутки невесть где, за 40 минут дойти до дома, понять, что не нагулялись, и пойти "куда-нибудь. Вот там нас ещё не носило" - ещё на час. Гулять в конце января под моросящим тёплым дождём без куртки - немного дикое ощущение, но чертовски приятное. Хочу весну..
Среда: израильских вокзальных объявляторов очень хочется постучать чем-нибудь тяжёлым. Их стараниями мы опоздали на итальянский даже на машине. Шокировали итальянку обоймой с бисером. Она накормила нас грамматикой и пиццей. Итальяно-русские диалоги, где все всех понимают, но каждый говорит на своём языке, доставили. А погода восхитительная, с сентября такой не видели. Так что гулять, гулять и гулять!

Продолжение следует.

@темы: Для памяти, Позитив, Поездки

---

Прилетели

Вчера я до сети не дополз, хотя в сутках и было на два часа больше, чем обычно. Зато была бессоненая ночьт (мы складывали вещи и - о чудо! - наводили порядок в комнате) и перелёт.
Главное - мы благополучно прибыли в землю Обетованную. В тель-авивском аэропорту мой паспорт опять пробовали на зуб (я не знаю, что ещё они могли с ним делать. Вкусный, наверное), но в целом всё благополучно.
Убеждаюсь, что центральное отопление - добро, а его отсутствие - зло. Зато на улице нос не мёрзнет.

З.Ы. Поскольку нахожусь я далече от дома, в ближайшие две недели звонить мне на мобильный бесполезно. БОльшую часть времени он будет выключен, раз в день-два буду проверять смски, но оперативность реакции соответствующая. Связь через умылки и скайп. Можно писать смски Дари на израильский (!) номер.

@темы: Жизненное, Поездки

---

На заметку

Экспериментальным путём установлено: чтобы получить заметно нетрезвого (но вполне адекватного) старшего Савиньяка, нужно налить ему розового вина на голодный желудок. Крышу слегка снесло, не помогли никакие печеньки. Хотя вино-то некрепкое.
Наименее приятным стало ощущение слегка уплывающей ориентировки в пространстве. Я предпочитаю чётче контролировать окружающую реальность. Странно, обычно мне с большего-то количества координацию не уносит.
Для полноты ночера не хватило гитары. Но мы и так спели. Вполне душевно)

А вот теперь меня вырубает. Это следующая стадия, надо полагать. Эта реакция уже вполне стандартная для меня.
Наверное, надо таки пойти спать... А то не встанем же завтра. А день предстоит длинный и интересный.

---

Когда от каких-то моих слов или даже просто жестов кому-то рядом становится чуточку легче, меня посещает чувство глубокого морального удовлетворения и чувства выполненного долга. Мне становится умиротворённо и как-то... правильно.
Иногда я вспоминаю, что нести свет окружающим - полезно и хорошо.
Когда-то примерно в этом мне виделся если не весь смысл моей нынешней жизни, то по крайней мере изрядная его часть. Возможно, так оно и есть.

---

Внезапно

На меня вдруг посреди ночи накатило, и я почистила избранное. Слегка по большей части от сообществ, но и от нескольких дневников. Ничего личного, но если я не первый месяц 98% записей пролистываю, не читая, значит, что-то не сложилось.

---

Заметки на полях

Эта неделя у нас проходит под девизом прокачки скилла "дойди до незнакомого/малознакомого места по более-менее чётким инструкциям".
До Симбы мы дошли без малейших проблем. До Илиры почти дошли, несколько заплутав в плохо освещённом дворе. Убедились, что Киевский вокзал изучили неплохо и можем ориентироваться по нему БЫСТРО.
Сегодня продолжили тренироватьс уже в северной столице. Результаты радуют: добрались в три места на разных концах города, возможно, несколько медленнее, чем если бы шли с кем-то зрячим и знающим дорогу точно, зато сами. И это радует.

Постепенно утверждаюсь в ощущении, что наконец нашла тот вид физической нагрузки, от которого мне хорошо. Ощущение новое и слегка непривычное) Хотя уже менее, потому что есть ещё танцы. Но уровень несопоставим.

А ещё я почти уже не кашляю, даже при быстрой ходьбе. Сегодняшняя проверка показала, что уже даже понемножечку начинаю петь. Ещё пара дней - и буду совсем в форме, ура-ура)
Так что жизнь прекрасна и удивительна.

З.Ы. Всех со Старым Новым годом!

---

А нам неймётся, о да

На старый Новый год нас снова несёт в северную столицу. Приезжаем утром в пятницу 13-го, уезжаем вечером в субботу 14-го. Будем рады видеть всех, кто будет рад видеть нас. Особенно в субботу.
Есть и ещё одна проблема. Нас не могут проводить родные 12-го вечером (в четверг). Проблема номер раз: сами мы на Ленинградский вокзал выплутать будем ну очень долго. На Коссомольской площади мы пока ориентируемся плохо. В трёх вокзалах заблудимся на раз. Проблема номер два: поезд отходит в 01:10. Это значит, что подадут его где-то в 0:40. Если бы нашлась добрая душа, согласная нас к этому времени проводить хотя бы до вокзала, а ещё лучше - до поезда, и которая бы потом успела проскочить пересадки до часу, мы бы были в высшей степени ей благодарны. Да, это очень тонкий намёк)

---

Марионетки

Отыграли. Слегка вывернули мозг. Особенно моей дамочке стало нехорошо, когда её Кукла вдруг схватила её за руку, сказала "идём!" и куда-то потащила. Сама! И, что самое ужасное, я даже сопротивляться не могла! Это был шок.
А вообще я оказалась рассчётливой стервой и Куклу свою не отпустила, оставив всё, как есть. Но мне хотя бы хватило гуманности приказать ей забыть всё, что она вспомнила за этот вечер. Чтобы и дабы.

Мариса опять порадовала: после пятничного радостного восклицания "ой, Савиньяк в розовом!" - вчера не менее прекрасное "дайте мне это развидеть - королева в платье мачехи!"
И снова всё те же лица. Из участников постановки не было двоих.))

Спасибо мастерам за кактус))) Он был... любопытный.

---

Деткон

Первые два дня Деткона я провалялась дома с температурой и кашлем. На третий королева включила режим "маршал Ли", встала и пошла. Отрепетировала, затем перевоплотилась в советскую бабушку, повязала на лавочке у подъезда, снова стала королевой - и мы это отыграли.
На последней сцене у трона наполовину отвалился правый подлокотник, а сделанная на коленке за 5 минут корона героически продержалась на голове (восславим Руш, создавшей конструкцию, благодаря которой сей атрибут власти вообще там держался) до победного конца и свалилась только тогда, когда я на два шага отошла от сцены - очень символично)
Спасибо нашим режиссёрам, которые три месяца нас дрючили. Спасибо нашей труппе, которая сегодня называлась таковой от слова "труп", но всё равно сыграла - и, по-моему, это было здорово. В зале были дети, они сидели тихо, они нас слушали, смеялись и даже комментировали)) И это прекрасно, я считаю.

И главный вывод сегодняшнего дня: не красилась, не крашусь и краситься не буду!!!

---

Итоги 2011 года

31 числа я до компа вообще не дошла, да в первые дни нового года как-то нее до длинных вдумчивых постов было. Но лучше поздно, чем никогда.)
Итак, чем запомнился год ушедший.

Много букв

Год был ярким и ознаменовался очень большим, по моим меркам, числом новых знакомств. Главным источником этих знакомств стал ролевой форум, но и не только он.
Возможно, я стала уделять чуть меньше внимания учёбе. Это, конечно, не есть хорошо. С другой стороны, большой трагедии я в этом всё равно не вижу.
В этом году было много (опять же, по моим меркам) поездок. Две недели во Франции, месяц в Израиле, два забега в Питер, до которого я наконец-то доехала.
Я нормально занялась историческими танцами и не совсем нормально - фехтованием. Побывала на Осеннем балу и на ДРХС. Через восемь лет отдохнула на море. Окончательно отошла от ХС и ввязалась в новый проект - форум, умудрившись загреметь в администрацию.
Я, кажется, научилась чуть меньше уставать от людей - батарейки стало хватать на дольше.
Я начала говорить по-итальянски, причём уже вполне прилично. В долгосрочные мечты пора писать поездку в Италию.
Наконец, я впервые всречала Новый год не дома, а с друзьями. И это было здорово!

В планах на год наступивший - написать и защитить диплом, ударно взяться за английский, начать наконец нормально работать по специальности, не забросить прежние увлечения, написать несколько красивых песен и стихов, прочитать немало хороших книг, не растерять друзей и ороших знакомых и познакомиться с новыми интересными существами.
Я оптимистично надеюсь, что год дракона окажется не хуже кошачьего.))

---

Ну вот и меня скосил злобный вирус. Без температуры (тьфу-тьфу-тьфу), зато со всеми прочими радостями жизни.
По данному поводу вместо репетиции и радости общения с хорошими людьми валяюсь дома.
Ну хоть напишу с запозданием итоги года ушедшего и отчёт с прошедшей игры или ещё что полезное сделаю.
Главное за сегодня-завтра привестись во вменяемое состояние, ибо Деткон-Деткон.
Ловибельна в скайпе.

---

Свобода!

Я фактически закрыла сессию. Нужно ещё дослать кое-какие упражнения, но в универе я до февраля не появляюсь.
Ура, можно выдохнуть! Кажется, к полуночи я это наконец осознала)
Осознанию способствовал танцевальный вечер у Фер, за каковой спасибо хозяйке-организатору и всем, кто там был. Ребята, с вами было здорово танцевать, петь и просто трепаться)) Вечер явно удался, и для меня это было прекрасное личное отпразднование закрытия предпоследней сессии))

А завтра... Завтра я буду СПАТЬ. И ни-ку-да не пойду до самого вечера. И буду страдать фигнёй сегодня ночером и завтра днём. Ну и заниматься новогодними приготовленияи, написанием анкеты и прочими полезными, но спокойными вещами.

---

Подсчёт хвостов

До конца года остаётся три дня с маааленьким хвостиком (ужас-ужас, где новогоднее настроение? У меня только паническое ощущение несоответствия количества времени и количества несделанных дел).
Пора писать список, чего надо успеть за эти дни. Чтобы стало совсем страшно.

Итак:
- Дописать (сегодня) и досдать (завтра) много всякого по учёбе. Йа баклан.
- Встретить Лео - завтра утром.
- Добраться до Фер на танцвечер - завтра вечером.
- Вернуть платье Сольвейг
- Написать анкету на Марионеток
- Сходить на Канцлера - пятница вечер.
- Докупить/доделать подарки на НГ (дайте мне хроноворот!!!)
- Поотписываться на форуме, где надо
- Записать песню (если удастся улучить момент отсутствия людей в доме)
- Подготовить репертуар на Излом
- Проводить старый год в семейном кругу - 31 днём
- Не сдохнуть за эти три дня, потому что раньше 9-го выдох не светит.

Ну что ж, список готов, пошёл арбайтен.

---

Клич

Дорогие жители северной столицы! А не хочет ли кто скрасить наше с Дари одиночество в это воскресенье утром? Мы приезжаем в 7 утра и вполне свободны до середины дня. Без четверти три нам нужно быть на Василеостровской. Если найдётся добрая душа, согласная пожертвовать воскресноутренним сном, мы этой душе будем премного благодарны)

И да, если есть желающие из числа питерцев получить от нас что-нибудь бисерное, у вас есть последний шанс нам об этом сказать. У нас есть завтра, ночь в позде и утро в какой--нибудь "Чайной ложке".